Я внутренне ликовал: так его, моя девочка! Этот высокомерный упрямец должен хоть когда-нибудь получить отпор.

– Я много лет изучал подземелья и хорошо их знаю.

– Но я прошла лабиринты от Огузка до Остова, а Дельфин обнаружил комнату, через которую ими можно управлять, – сказала она. – Похоже, мы знаем больше тебя.

– Но вы просто мутанты, – возразил Пена. – Вы не можете перевести свои знания даже в отчет, не то что в книгу, которая достанется потомкам.

– Дельфин, вообще-то, имеет высшее образование, – заметила Яшма. – Насколько я знаю, его учили лучше, чем любого стражника, даже серого.

Пена молчал, сверля ее ненавидящим взглядом. Краб и Мидия следили за ними, затаив дыхание.

– Да не напрягайся ты так! – Яшма рассмеялась, пихнув Пену в плечо. – Я просто спросила! Я не собираюсь оспаривать твое старшинство.

– Нет уж, я тебе отвечу, – проскрежетал Пена, отодвигаясь от нее подальше. – Как я стал серым? Я расскажу! Эта форма досталась мне не просто так, и я не позволю тебе насмехаться надо мной!

По лицам Краба и Мидии я понял, что они тоже не знают этой истории. Мы все с любопытством уставились на Пену. Заметив, что мы все приготовились внимательно слушать, он немного успокоился и начал рассказ.

– Я был патрульным на нижнем ярусе и однажды отряд, в который я входил, заблудился. Мы шли по тоннелям несколько дней, а потом случайно нашли пещеру с незнакомыми рисунками на стене. Сначала мы решили, что это просто каракули какого-то ребенка, но потом один стражник дотронулся до них и единственный выход из пещеры закрылся. Зато открылся другой. Что бы мы ни делали, ход обратно не открывался, и нам пришлось пойти новым путем. Там мы встретили стаю упырей, их было несколько десятков, и какое-то время они не подходили к нам, боясь света на нашей телеге с грибами. Но со временем они привыкли и напали на нас. Как ты думаешь, что было дальше? – он смерил Яшму ледяным взглядом.

– Они сожрали всех, а тебе удалось спастись? – предположила она.

– Нет. Не совсем. Они не стали жрать нас сразу, они окружили нас и разделили. За каждым стражником следило не меньше десяти тварей, чтобы мы не ушли. Они раздирали нас по одному, раз в день, чтобы наше мясо не испортилось. Я был меньше остальных и гораздо худее, поэтому меня они оставили про запас. Они не съели меня даже тогда, когда остальные кончились, и я должен был идти за ними по тоннелям. Чтобы не умереть, я, как и они, ел слабо светящиеся мхи, а пил просачивающуюся сквозь стены морскую воду. При мне их стая охотилась и пировала. Я слушал их радостные крики, когда удавалось поймать кого-то из других стай, и злобные вопли, когда другим попадался кто-то из них. Я научился различать своих и чужих. Со временем я так ослабел, что за мной стали следить только подростки и дети, я шел с ними позади стаи. Однажды на нас напали сзади, и я успел воспользоваться гарпуном прежде, чем враги схватили детей. Я сильно ранил нападавшего, крупного мужчину. Был большой пир, и неговорящие впервые пригласили меня поесть с ними. Я отказался, но с тех пор за мной больше не следили: я перестал быть их запасом. Я просто шел за ними и иногда защищал от чужих. Через некоторое время стая попала в тоннель со светящимися грибами, я знал, что такие растут только близко к поверхности. Я сильно отстал и, когда думал, что они не видят, свернул тоннель, где грибов было больше. Я уже почти скрылся, когда увидел, что меня провожала одна из женщин. Она, как и остальные, знала, что я ухожу, и просто хотела посмотреть. Они отпускали меня. Через несколько дней я встретил патруль стражи.

Пена не сводил глаз с Яшмы. Она внимательно слушала.

– Потом я узнал, что провел с ними несколько месяцев, – сказал он. – Когда я вернулся, меня чуть не отправили на Огузок за то, что я не держал язык за зубами. Никто не должен был знать о неговорящих, тем более о том, что они разумны. Никто не должен был знать о механизме, который нашел. Хризолит поставила условие, или я до конца жизни работаю внизу и изучаю тоннели, или отправляюсь под солнце. Разумеется, я остался на Остове. Несколько лет я бродил по тоннелям вместе с отрядом из стражников, которым я успел рассказать о том, что видел. Однажды я снова наткнулся на ту комнату. Я изучил ее и научился использовать. За это и за то, что ни один стражник под моим командованием не погиб в тоннелях, меня сделали серым.

Никто не решался нарушить наступившую тишину.

– Да не напрягайтесь вы так, – сказал он, вдруг усмехаясь и пихая Яшму и Краба, сидевших возле него. – Я просто рассказал!

– Ты жил с ними… не могу поверить! – воскликнула Яшма, придя в себя. – Когда я была в подземельях, я встретила девчонку и она смотрела на меня, как будто была обычной. Но ее лицо было в крови недельного трупа, которого она пожирала! Я чуть не тронулась, пока оставалась внизу, зная, что они могут думать и планировать, как обычные люди!

– Они и есть обычные люди, – сказал Пена. – Просто выросшие в других условиях. У них даже есть распределение обязанностей в стаях.

– Они разговаривают? – спросила Мидия.

– Я не просто так назвал их неговорящими, – ответил он. – У них есть одинаковые звуки, которые они используют, чтобы общаться. Но в тоннелях звук распространяется далеко, его могут услышать враги. Поэтому они почти всегда молчат. Но они превосходно чувствуют друг друга, как настоящая стая.

– Они не могли научиться чувствовать мариний? – спросил я. – Ведь его очень много в тоннелях.

– Нет, – Пена покачал головой. – Мараний могут использовать только люди с высоко развитыми… ментальными способностями. Или шахтеры спустя много лет непосредственного контакта с металлом.

– Все серые проходят через что-то похожее? – вдруг спросила Яшма. – Или можно просто дослужиться?

– Гора ведь носит черную форму, – напомнил Пена. – Предыдущий Командующий так же носил черное. Стражники в сером – это не просто люди с высоким званием. Серая форма выделяет тех, кто сделал что-то выдающееся, это знак отличия, который носят с гордостью.

– А что сделала Хризолит? – глаза Яшмы вспыхнули любопытством.

– Я слышал, она стала серой в шестнадцать, когда была надзирательницей в стае фиолетовых, – ответил Пена. – До сих пор почти никто не знает, за что ее наградили.

– Говорят, она родила Серого меньше, чем через