– Да, – проворчал Сакс. – Так у нас называют реальный мир. – Он помолчал. – Ты думаешь, у тебя получится?

– Не знаю. Я знаю лишь то, что должно получиться.

– Дружище, есть такая пословица: надежда – это не план.

– Совершенно верно, – мрачно ответил Белнэп. – Но другого плана у нас нет.

Средний Манхэттен

Мистер Смит был озадачен и, хотя он всегда гордился своей невозмутимостью, даже несколько раздосадован. Инструкции, поступившие на его портативный компьютер, оказались непривычно скудными. Как правило, он получал полное досье на жертву. Однако на этот раз в приказе содержались лишь место и самые общие внешние данные.

Неужели ему больше не доверяют самому находить лучший способ решения задачи? А может быть, в результате какой-то кадровой перетряски, о которой он еще не слышал, сменился его куратор? Изменится ли общая процедура работы?

Неважно. Мистер Смит, сидевший в летнем кафе в Брайант-парке, отпил еще один глоток капучино. Сначала он выполнит задание и только потом выскажет свое недовольство. В конце концов, он ведь профессионал.

«Сядьте за столик, ближайший к углу Шестой авеню и Сорок второй улицы, – гласили полученные им инструкции. – Цель появится у невысокой каменной стенки, которая проходит через парк и отделяет зону отдыха от зданий Нью-Йоркской публичной библиотеки». Ему предстояло воспользоваться ручкой.

Мужчина появился точно в назначенное время: рост шесть футов, поджарый, с соломенными волосами, как его и описали.

Решив присмотреться к цели внимательнее, мистер Смит неспешной походкой направился к стенке, изображая праздного прохожего. Объект, обернувшись, посмотрел ему прямо в лицо.

Мистер Смит заморгал. Этот человек был ему хорошо знаком.

Очень хорошо.

– О, мистер Джонс, – сказал он. – Весьма удивлен нашей встречей.

– Дорогой мистер Смит, – обратился к нему светловолосый коллега, – означает ли это, что мы с вами получили пересекающиеся задания?

Мистер Смит замялся.

– Это-то и есть самое отвратительное. Должен признаться, вы и есть мое задание.

– Я? – Мистер Джонс был удивлен. Но, похоже, не слишком.

– Я должен сделать соответствующий вывод. Имя мне не было названо. Но ты полностью подходишь под все указанные приметы.

Мистера Смита предупредили, что его целью должен стать человек, чья личность стала известна комиссии Керка. Как произошел этот сбой, ему не сообщили. Неужели мистер Джонс допустил какую-то ошибку? В любом случае соображения безопасности требовали немедленного устранения «погоревшего», разоблаченного агента.

– Знаешь, что самое странное, – сказал мистер Джонс, – ты полностью подходишь под все приметы моего задания. Мне сказали, речь идет об одном из своих, раскрывшем себя. Но тебе ведь не надо объяснять, как надлежит поступить в этом случае в соответствии с протоколом безопасности.

– Ты не думаешь, что произошла какая-то ошибка? – дружелюбно покачал головой мистер Смит.

– Какая-то канцелярская крыса случайно впечатала фамилию агента в графу, предназначенную для жертвы, – невозмутимым тоном промолвил мужчина с соломенными волосами. – И вот уже человека нет. А виной всему простая описка.

Мистер Смит вынужден был согласиться, что такая возможность не исключена. Однако, учитывая высочайший уровень секретности и тщательную подготовку операции, определенно, вероятной ее считать было нельзя. А он профессионал.

– Что ж, друг мой, – сказал мистер Смит. – Мы с тобой обязательно докопаемся до истины. Позволь показать тебе инструкции, которые пришли на мой портативный компьютер.

Он сунул руку в нагрудный карман, но достал оттуда не компьютер, а предмет, напоминающий ручку в стальном корпусе. Мистер Смит нажал на колпачок, и с тихим щелчком из ручки вылетела крошечная иголка.

Мистер Джонс опустил взгляд вниз.

– Напрасно ты так поступил, – сказал он, извлекая иголку из груди и передавая ее мистеру Смиту. – Насколько я понимаю, это яд хиронекс.

– Боюсь, ты совершенно прав, – подтвердил мистер Смит. – Я очень сожалею. Могу сказать, что еще несколько минут ты ничего не будешь чувствовать. Но ты знаешь, что противоядия не существует. Как только яд попал в кровь, начался необратимый процесс.

– Проклятие, – пробормотал мистер Джонс тоном, каким обычно высказываются по поводу сломанного ногтя.

– Ты принимаешь все с небывалым достоинством, – растроганно произнес мистер Смит. – Не могу передать, как я сожалею по поводу случившегося. Пожалуйста, поверь мне.

– Я тебе верю, – сказал мистер Джонс. – Потому что я тоже сожалею.

– Ты… сожалеешь…

Только сейчас мистер Смит вдруг поймал себя на том, что в течение последних нескольких минут обливается пóтом, хотя раньше с ним ничего подобного не случалось. Солнечный свет начинал резать ему глаза, расширенные зрачки никак не могли сузиться. И нарастало чувство головокружения. Налицо все симптомы антихолинергической реакции, характерной для отравления многими ядами.

– Капучино? – задыхаясь, выдавил мистер Смит.

Мистер Джонс кивнул.

– Ты же знаешь, что я всегда довожу дело до конца. Я очень сожалею.

– Я так понимаю тебя…

– И никакого противоядия нет. Это денатурированная производная яда цигуатеры.

– Того самого, которым мы воспользовались в прошлом году в Калмыкии?

– Совершенно верно.

– О господи…

– Поверь мне, если и удастся каким-то образом спасти тебе жизнь, ты сильно об этом пожалеешь. Яд оказывает необратимое действие на центральную нервную систему. Так что в лучшем случае ты превратишься в беспомощного, дергающегося калеку, подключенного к аппарату искусственного дыхания. Согласись, это не жизнь.

– Что ж, в таком случае…

Мистер Смит ощущал приливы жара и холода, словно его попеременно бросали в раскаленное горнило и в ледяную пустыню. Что касается мистера Джонса, он почувствовал, что лицо у него начинает застывать – первый признак стремительно распространяющегося омертвения тканей.

– Ты не находишь, в этом есть какая-то странная интимная близость, – сказал мистер Джонс, хватаясь за ограждение, чтобы устоять на ногах.

– В том, что мы стали убийцами друг друга?

– Ну да. Хотя, разумеется, я бы подобрал какое-нибудь другое слово.

– Нам нужен толковый словарь, – заметил мистер Смит. – Или… энциклопедия.

– Не исключено, что мы с тобой стали жертвами чьей-то глупой шутки, – сказал мистер Джонс. – Хотя лично я не вижу здесь ничего веселого. Должен признаться… мне плохо.

Мистер Джонс сполз на землю. У него непроизвольно задрожали и задергались веки. Конечности начали судорожно трястись и подергиваться.