В свою очередь, после масштабных операций органов МГБ УССР 1947 и 1952 гг. и массовых арестов иеговисты приняли ответные меры, «стали главное внимание уделять конспирации, применяли новые формы маскировки, установили оперативную слежку участников подполья друг за другом, за нашими оперативными работниками, стали тщательно анализировать причины провалов и арестов, повели усиленный розыск нашей агентуры». Отмечалось, что при проведении комбинации чекистами по созданию «легендированного краевого бюро» иеговистов Украины последние «раскусили» действия контрразведчиков[928].

Документы органов госбезопасности вынуждены были констатировать и серьезные трудности в агентурно-оперативной разработке «свидетелей» и других радикальных нелегальных квазирелигиозных течений. По мнению опытных «религиоведов» 4-го Управления КГБ при СМ УССР, создание позиций спецслужбы в этих формированиях существенно осложнялось такими факторами:

• наличием «особого по своей идеологии контингента людей, воспитанных в духе религиозного фанатизма, способных на почве фанатизма совершать любые преступления против Советского государства, лишь бы они оправдывались религиозными догматами»;

• присутствием солидного опыта нелегальной работы, конспирации (от царских времен), знания методов агентурной работы спецслужб (включая применение перлюстрации корреспонденции, оперативно-технические методы)[929];

• строгими правилами приема в секту, жестким внутренним контролем (слежкой друг за другом, доносительством) и субординацией в их рядах;

• построением законспирированной организационной сети с многочисленными конспиративными квартирами, убежищами, подпольными типографиями, курьерскими линиями (связниками), значительными финансовыми ресурсами, организационно-консультативной поддержкой со стороны зарубежных центров (включая методику подпольно-конспиративной работы);

• недостатками в работе оперативного состава, дефицитом «творческих усилий» и психологическим барьером перед вербовочной работой среди убежденных (экзальтированных) адептов СИ и других течений (при контактах с ними, отмечали документы, оперативники «боятся этой работы, бегут от нее», «боятся оперативного риска» и халатно относятся к зашифровке агентуры перед другими участниками секты)[930].

Упомянутые факторы в конечном счете и позволили уцелеть организованному подполью иеговистов вплоть до «перестройки» в СССР. К началу 1960-х гг. общая численность адептов секты «Свидетелей Иеговы» в мире достигла 2 млн. Имелись центры секты в более чем 30 странах, мощная издательская база. Миллионными тиражами на 35 языках выходили журналы «Сторожевая башня» и «Пробудись».

В 1988 г. все ограничения на деятельность «Свидетелей Иеговы» в СССР сняли, и уже в июне 1992 г. в Петербурге прошел 100-тысячный съезд иеговистов со всего мира и из постсоветских стран. К началу 2000-х гг. количество активных членов секты в мире достигло 6,5 млн человек (при том, что в 1914 г. насчитывалось около 25 тыс., в 1964 – 626 тыс.)[931].

«Изорвали штыками портреты…»

Зверское убийство видного деятеля Православной церкви, священномученика митрополита Киевского и Галицкого Владимира (в миру – Василия Никифоровича Богоявленского) стало знаковым предвестием начала гонений и террора против православия, начавшихся в период революции и Гражданской войны на территории бывшей Российской империи и длившихся в той или иной форме и масштабах долгие десятилетия. Это кощунственное преступление, всколыхнувшее Киев и Украину в «страшное лето, от Рождества Христова 1918-е» (как писал в «Белой гвардии» Михаил Булгаков), так и осталось не раскрытым до конца.

Мы попытаемся восстановить подробности резонансного преступления, совершенного в Киеве 25 января 1918 г. (7 февраля по новому стилю), и его расследования на основании материалов «Дела Министерства юстиции по 1-му Департаменту, 2-му отделу (уголовному) об убийстве Митрополита Владимира». Эти уникальные документы найдены авторами в фонде Министерства юстиции Украинской Державы гетмана Павла Скоропадского в Центральном госархиве высших органов власти Украины[932]. Использованы также опубликованные воспоминания и работы историков[933].

Как свидетельствуют документы, следствие по факту убийства высокопреосвященнейшего Владимира 4 февраля 1918 г. (здесь и далее даты подаются по старому стилю) начал судебный следователь по особо важным делам Новоселецкий. 23 января, отмечается в документе, Киево-Печерская лавра в ходе боевых действий между войсками Украинской Народной Республики (УНР) и киевской Красной гвардией была занята последней. Там разместился «красный» гарнизон под командованием коменданта Сергеева.

Интересно, что в эти дни бои на Печерске и за овладение Арсеналом продолжались (войска УНР окончательно отступили по Житомирскому шоссе в ночь с 8 на 9 февраля), и часть монахов Лавры оказала содействие красногвардейцам в занятии православной святыни. О причинах сотрудничества с «безбожниками» мы скажем ниже. На знаменитой 82-метровой колокольне красные установили пулеметы и вели огонь в тыл украинским войскам, окружившим Арсенал, оборону которого держали пробольшевистски настроенные рабочие. Правда, по другим данным, Владимир Сергеев стал комендантом уже 18 января, создав, таким образом, плацдарм за спиной у войск УНР.

Как показали на допросах приближенные к митрополиту служители, 25 января около 15 ч в покои митрополита явилось трое вооруженных винтовками солдат для производства обыска («Тут могут быть спрятаны пулеметы», – пояснили служивые). Они осмотрели комнату старшего келейника митрополита Филиппа Рыбкина (этого персонажа следует запомнить) и кабинет владыки Владимира, при этом «изорвали штыками портреты» императора Александра ІІІ и императрицы Марии Федоровны, родителей последнего самодержца российского. В спальне владыки «гости» потребовали от хозяина открыть «несгораемую кассу», однако документы не тронули, забрали «большую золотую медаль» и удалились.