Когда ведьма поделилась этими соображениями, Дирвен призадумался и поначалу выглядел напуганным, но потом изобразил покровительственную мину и заметил, что, наверное, она права, молодец, что догадалась, он-то мигом все это понял.

Соврал ведь. По физиономии видно. Девушка не стала показывать, что раскусила его притворство.

С помощью песчаных чар и «Круговерти» они запутали следы, в еловой глуши на поляне соорудили шалаш для ночлега.

Сонтобия безучастно сидела на расстеленном плаще, сложив руки на коленях. Жидкие поседевшие волосы заплетены в косицу. Лицо бледное, как несвежий творог, с дряблыми щеками и отвисшими подглазными мешками. Пустой взгляд устремлен в одну точку.

Перед вторжением в подземелье Дирвен рассказывал, как она выглядит: мама красивая, на щеках у нее ямочки, на носу веснушки, глаза светло-зеленые, яркие, и копна пышных соломенно-золотистых локонов, они с мамой похожи… Если бы не поисковой клубок, он мог бы и не узнать ее в толпе других пленников белесого народца.

«Какое страшное место эта благословенная Овдаба», – в который раз подумала Хеледика, а потом решительно сбросила ботинки, стянула чулки и предупредила:

– Я начинаю.

Песчаные ведьмы танцуют эту ворожбу под низкие звуки бубна из кожи волшебного зверя осужарха, которые далеко растекаются над барханами вибрирующими волнами. Здесь бубна нет, но девушка слышала его мысленно: для нее он как будто бы есть.

Дирвен сидел в нескольких шагах в стороне, наблюдал за танцем и беззвучно шептал. Не иначе, считал круги.

На краю поляны, возле засохшей старой елки, наметилась в воздухе туманная арка.

Главное – не обращать внимания. Для нее сейчас существует только танец, все остальное не важнее, чем упавшая шишка или подхваченная ветром паутинка.

Из отверзшихся Врат Хиалы выглянул красный, как свекла, мордатый демон с ушами, похожими на крылья летучей мыши, и чумазым свиным рылом.

– Ха, девка пляшет! Вот это контаминация контингентированного континуума, девка-то не из простых, не с сеновала…

Не обращать внимания.

– Эй, девка, слышь, чего скажу! Кой-кто о тебе справлялся… Не интересно? Ты задницей-то шибче верти, а то никакого смаку. Девка, глянь сюда, какой причиндал у меня есть! Глянь, не пожалеешь! Ты дура или оглохла?

– А ну, изыди! – вскочив на ноги, рявкнул Дирвен. – Не то Серебряному Лису про тебя скажу! Изыди, скотина свиномордая!

А Хеледика продолжала свой танец. Демон сейчас значил для нее не больше, чем ползущая по травинке букашка.

Орветху вынесли два порицания – за то, что упустил Чавдо Мулмонга и без необходимости истратил «Пламенный конус». Касательно Мулмонга – это была скорее формальность: его и до Суно упускали неоднократно, разные коллеги и при разных обстоятельствах. Объясняясь по второму пункту, он упирал на то, что Зомар Гелберехт – чрезвычайно ценный для Ложи амулетчик: тех, кто способен на «Прыжок хамелеона» и прочие приемы того же уровня, едва ли за дюжину наберется, вдобавок это отменный боец, сочетающий личную отвагу с образцовой рассудительностью и самообладанием.

Так-то оно так, возразил в ответной мыслевести достопочтенный Оксемонг, и будь у нас возможность извлечь его из «Пламенного конуса», ваш поступок, коллега Суно, был бы целесообразен. Но никто из магов Светлейшей Ложи не сможет войти в живое пламя саламандры и не погибнуть за считаные секунды, так что в этот раз вы дали маху: и амулетчика нам, увы, не вернуть, и редкий артефакт безвозвратно пропал.

Суно не стал спорить. В этом не было никакого смысла. Впрочем, за спасение ожерелья Сокровенный Круг выразил ему предварительную благодарность.

Единственная отрада, с Зинтой все хорошо. А Нинодия Булонг по-прежнему в тюрьме, о Хеледике и Дирвене никаких известий.

Парня, как выяснилось, похитила овдейская разведка, но он умудрился сбежать из застенков, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. По сведениям из надежных источников, овдейцы его до сих пор не взяли, другой вопрос, куда он в этот раз запропастился. Возможно, тут замешана какая-то третья заинтересованная сторона?

С Шеро требовали результатов, но тот никак не мог докопаться, в чем дело, и пребывал по сему поводу в мрачном расположении духа. После обмена мыслевестями у Суно осталось впечатление, что старого приятеля тревожит что-то еще, но расспросы – это при личной встрече.

Были и курьезные новости. Коллега Сухрелдон разразился нравоучительной поэмой о вреде пьянства и пагубности пьяных дебошей. Повсюду читает ее вслух, со своими излюбленными подвываниями и переходами на зловещий шепот – в коридорах резиденции Ложи, в рекреациях Магической Академии, в чайных, борделях и светских салонах, даже был замечен на бульваре посреди толпы зевак и карманников. Как обычно, он утверждает, что это, мол, пророчество, к коему все должны прислушаться, иначе «быть великой беде», но это у него всем известная уловка, дабы скормить слушателям скверные стихи.

Чтобы утихомирить Сухрелдона, его приставили к делу, в помощь коллеге Тулпету, который совсем одряхлел и средь бела дня засыпает где попало. Присматривать за так называемыми «жареными грядками».

Светлейшие маги уже который год пытались взрастить редкостные сиянские специи, которые Тайный Орден Пряностей Сияна, дабы сохранить монополию, продавал исключительно в жареном виде. Все засланные туда лазутчики безвестно сгинули. Ложа экспериментировала с ворожбой, которая позволила бы прорастить жареное семя, но согласия по этому вопросу между коллегами не было: одни настаивали на продолжении опытов, другие полагали, что законы природы никакая магия не одолеет. Исследования считались бесперспективными, и Сухрелдона туда запихнули, дабы он поменьше истязал окружающих торжественной декламацией своих опусов. Впрочем, не далее как сегодня утром гонимый поэт явился с докладом, что он-де читал стихи грядкам, и после этого там проклюнулся зеленый росток. Почудилось ему, или не почудилось, или он сам же пресловутый росток туда и воткнул – этого Шеро пока еще не знал.

Привычная атмосфера: беседы с коллегами, сплетни, интриги, удачные или натужные остроты…. Еще одно задание успешно выполнено. А при мысли о Зомаре, который беспробудно спит внутри пламенного конуса, все равно на душе скребло.

Наутро у Хеледики разболелись мышцы ног. Сколько времени она вчера танцевала: восемь, девять, десять часов кряду?

Еще и Дирвен бестолочь. Госпоже Кориц надо не только поесть, но еще и оправиться, а без приказа она этого не сделает, даже если у нее мочевой пузырь разорвется. Пришлось написать в тетрадке сердитое напоминание.

Осознав свою оплошность, Дирвен покраснел и поскорее повел маму за елки, с надрывом ругаясь в адрес пшоров, Ферклица, Рогатой Гос… Нет, вовремя осекся. Хватило мозгов. Только им сейчас недоставало Госпожу Развилок прогневать!

Болят ноги или нет – не имеет значения. Снова танцевать под низкие, первобытно тоскливые звуки олосохарского бубна, не слышные никому, кроме песчаной ведьмы. Главное – правильно, с нужным вывертом, ставить ногу, шажок за шажком, сейчас нет ничего важнее, шажок за шажком, и каждый шаг на крохотную толику ослабляет опутывающие Сонтобию чары пшоров.