Она помотала головой, прикусив губу и сдерживая смех. Ну вот что скажешь на это? И представить было сложно, что Антон умеет быть таким: задорным, трогательным почти до слез. Сглотнула, вмиг утрачивая веселость, замечая, как он уверенным движением подхватил споткнувшегося сына, не позволяя ему упасть. Поймал над самым полом. Мишка не обратил внимания, увлеченный игрой, а у нее заныло сердце.

Эти ощущения тяжело давались, теребя еще не остывшим чувством вины и другим, в котором признаваться не хотелось даже себе. Было опасно сейчас, днем, когда переполненный эмоциями ребенок не отходил от него ни на шаг. Оставалось только ждать и как-то попытаться справиться с собственными эмоциями, терзавшими со вчерашнего дня, доводя почти до изнеможения. Вместе с внезапно нахлынувшим счастьем и снизошедшим в сердце покоем, переполняло… желание.

В квартире, где столько лет кроме них с Мишей не было никого, находился МУЖЧИНА. Самый лучший на свете. Любимый. Нереально привлекательный, несмотря на болезнь и недавно пережитую аварию.

Женя прикрыла глаза, вспоминая прошлый вечер. От избытка впечатлений малыш уснул, не добравшись до постели, а Антон засобирался домой. И это его заявление будто выбило почву из-под ног. Не хотела, чтобы он уходил: слишком сильно нравилось видеть любимого в собственном доме. Нравился запах его присутствия, ставший осязаемым даже на подсознательном уровне. Не удержалась: прильнула к спине, пытаясь добраться до тепла сквозь тонкую ткань рубашки.

– Не уходи…

В глазах мужчины мелькнуло отчаянно подавляемое стремление остаться. Что его смущает? Предрассудки? Чьи-то пустые разговоры? С их-то «багажом» уж точно нет смысла обращать на все это внимание!

Антон как-то слишком смущенно отвел глаза.

– Малыш, я лекарства с собой не взял… Не смогу уснуть без них…

По скулам заходили желваки, а Женя невольно улыбнулась: как тяжело признаваться в своих слабостях. Именно поэтому никуда и не отпустит его, тем более что решить такую проблему как раз под силу.

Мужчина смирился, подчиняясь движению тонких пальцев, удерживающих его от того, чтобы забрать куртку с вешалки. Сколько уже ночей провел без сна? Переживет и еще одну, раз ЕЙ будет лучше, если он останется.

Сгреб в объятья, прижимая к себе с такой силой, что Женя охнула, испытывая при этом какое-то непривычное удовольствие. Из-за усталости и боли тело почти не отзывалось, но никогда еще не было так хорошо просто от ее присутствия рядом, от запаха волос, окутавшего невидимой дымкой, от ощущения на коже теплого дыхания.

Сделал шаг назад, чтобы почувствовать за спиной опору, и замер, вместе с Женей удерживая мгновенья, приобретшие вдруг особую ценность. Именно такие минуты, в которые не нужны иные слова, когда достаточно просто чувствовать рядом любимую женщину, слыша, как бьется ее сердце где-то рядом.

Мог бы простоять так еще долго, игнорируя неудобства, но Женя вдруг встрепенулась, потянув за собой в комнату. Высвободилась из объятий, вкладывая в руки вместо себя пушистое полотенце.

– Предлагаю нырнуть в теплую ванну. Мышцы расслабятся – и станет намного легче.

Слово «легче» в отношении собственного состояния давно стало какой-то запредельной высотой, казалось, что добиться облегчения невозможно, раз даже лекарства помогали весьма условно. Но на предложение Жени согласился даже не в ожидании помощи, а просто следуя тому, что она сказала.

А боль действительно стихала, каким-то немыслимым образом растворяясь в пушистой пене при касаниях умелых рук. Он и забыл эти ощущения: почти легкости в задеревеневшем позвоночнике. Впитывал, словно губка, танец пальцев на теле.

– Ты волшебница? – спросил уже позже, на постели, осознавая, что умудрился лечь, не задыхаясь от боли.

Женя рассмеялась в ответ:

– Конечно. Только сейчас понял?

Попытался потянуть ее на себя, но сил не было. Вообще не было. Лишь какой-то сонный туман, сгущающийся все сильнее под нежными движениями.

– Женечка…

Сознание не успевало за легкими прикосновениями. Виски, затылок, лоб, скулы, ключицы, уши…Ее губы были совсем близко, а он не мог дотянуться, проваливаясь в блаженную, спасительную темноту и уже сквозь сон различая слабый шепот:

– Спи, милый… Спи … хороший мой…

А утром разбудили осторожные шаги детских ножек. Где-то совсем близко. Настолько близко, что он услышал сопение, а, раскрыв глаза, столкнулся с внимательным взглядом маленького мальчика. Грудь сдавило, но не той болью, которая мучила все предыдущие дни, – защемило от того, что увидел в Мишкиных глазах. Существовало лишь одно название этому, единственное объяснение. Ошибиться было невозможно, а поверить – еще сложнее. Миша ждал и радовался тому, что видит его здесь.

– Привет… – шепот мальчика вышел таким громким, что Антон улыбнулся. Не удержался, потянулся к нему, сжимая плечики в кратком объятии.

– Привет.

– А мама не разрешает без тебя запускать вертолет…

– А еще мама не разрешала будить папу… – Женя появилась в комнате, укоризненно глядя на сына. – Мишань, мы же договаривались…

Тот сделал изумленные глаза.

– А я не будил. Он сам проснулся.

– Еще бы он не проснулся, после того как ты практически залез ему на голову!

Малыш насупился, однако совсем не из-за строгой отповеди: никак не мог понять, отчего Антон до сих пор не встает. Глаза выдавали нетерпение, да и сам мальчик почти пританцовывал на месте, теребя в руках новую игрушку. Заметив это, Женя усмехнулась.

– Попал ты, Антош. Аргументы здесь бесполезны. Придется вставать.

Мужчина улыбнулся в ответ, даже не собираясь спорить. Перспектива провести предстоящий день, играя с сыном, казалась более чем приятной.

– Как спина?

Он прислушался к собственным ощущениям. Боль была, но далеко не такой жгучей, как накануне, да и в ребрах заметно ослабла.

– Я же сказал, что ты волшебница…

Женя снова улыбнулась, но лишь губами. Глаза остались серьезными, тая в своей глубине такой откровенный голод, что Антон с трудом сдержался, чтобы не привлечь ее к себе. Он знал цену таким желаниям и хорошо понимал, как непросто их скрывать, как мучительно удерживать в себе. Если бы остаться с ней хоть на несколько минут…

* * *

Но этих минут не было, и, теряясь в собственных ощущениях, Женя старалась хотя бы поменьше смотреть в его сторону. Как будто подобное возможно, когда он внезапно занял собой все пространство. Наполнил своим смехом, запахом, вниманием к Мишке и лукавыми, понимающими взглядами, бросаемыми ей самой. Словно видел насквозь, какое действие оказывает. Смешно вроде бы и нелепо, и не была она уже глупой, неуправляемой девчонкой. Но соскучилась до физической боли, до иступленной жажды ощутить на себе его руки, впиться в рот, урвав хоть каплю ласки. Сознание с непростительной щедростью подкидывало воспоминания о прошедшем вечере, пушистой пене на его коже, игре мышц под руками и дрожащих во сне ресницах на усталом лице. Все это вкупе давало такой сгусток ощущений, что к середине дня Женя не выдержала, набрав номер подруги. И едва не застонала в голос, узнав, что дома та будет лишь поздним вечером. Хорошо, что в этот момент Антона не было рядом: вертолет делал двухсот первый заход в Мишкиной комнате. Она заскочила в ванную, прижимаясь лбом к прохладному кафелю на стене. Это нисколько не охладило, но хотя бы никто не увидит ее пылающее лицо. Включила воду и, наблюдая за убегающей в раковину тонкой струйкой, всерьез разозлилась на себя. Нельзя вести себя так… Антон здесь, рядом, живой и свободный, она верит в его чувства, а сын вообще просто счастлив. Ну как можно в такой ситуации думать про…