Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не знаю, что сказать. — выдал я, после минутной заминки.
Стоун внимательно вглядывалась в меня.
— Но ты же хотел рассказать мне всё. — напомнила она.
— Факты. — пожал плечами я, ощущая, как и они начинают ныть.
— Факты больше тебе не помогут.
— Закончите лучше свою мысль. — фыркнул я.
Мне стало понятно, что Стоун знает, что я защищаюсь. Ну и пусть знает!
— Я не могу напрямую сообщить тебе о причине твоих симптомов, так как это дикий психоанализ, от которого лучше воздерживаться. — вкрадчиво объяснила мне психолог. — Иначе будет только хуже, а в твоём положении идти на риск не оправдано. Поэтому требуется терпеливый диалог. Ты должен сам прийти к заключению.
Боль в голове нарастала. Я слушал как бьётся кровь в висках, как после тяжёлых упражнений. Тело тянуло вниз, словно его напичкали железом. Болела не только голова, но и каждый ушиб, каждая царапина раскалились и раздражали мой мозг. А ещё у меня появилось странное ощущение, словно впереди ничего нет. Не будет ни завтра, ни следующего понедельника, мне не будет сорока лет.
— Не уверен, что смогу понять, что со мной. — говорю таки я, почти отчаявшись. — Слишком много мыслей в голове.
— Я помогу. — обещает Стоун. — Нам не нужно разгребать всё. Это позже. Сейчас главное вернуть тебе мотивацию.
Я поднимаю глаза на женщину в очках.
— Мотивацию?
Та кивает.
— Это поможет тебе справится. Кошмары не дают тебе заснуть, а без сна ты долго не выдержишь. — как же она всё-таки прямолинейна. — Нам нужно отыскать то, что тебя успокоит.
— И как это найти? — спрашиваю я, вдруг ощутив какой-то слабый импульс где-то в груди.
— Вспоминай.
Меня ничего особо не беспокоило, поэтому я никогда не испытывал потребности в каком-то блокаторе страхов. Но я не думаю, что Стоун имела в виду их, ведь от блоков мало пользы. Нужно устранить проблему.
— С чего начать?
— Начни с себя. Нам нужна пока лишь общая картина. Когда ты увидишь свои действия со стороны, то сразу поймёшь, что не так. До этого ты, я уверена, никогда не анализировал свои поступки и не задавался вопросом «Зачем?».
— Задавался! — вдруг всколыхнулся я. И снова противоречие меня активирует. — Я спрашивал себя, что делаю у него!
— И какой ответ ты получал?
Я прикрыл глаза. Мгновенно передо мной раскинулись экраны с воспоминаниями. Я сижу у забора около дома Джима, я сижу на крыше «Цапли», я сижу в той самой комнате и спрашиваю себя: «Зачем?».
— Чтобы он любил меня. — шепчу цитируя самого же себя.
— И ты оправдываешь всё то, что сделал? — подводит меня к чему-то Стоун. — Стоило ли всё того?
Ухмылка сама собой проступает. Горестная, грустная досада.
— Очевидно, что нет, если посмотреть на то, чем всё обернулось. — говорю я, сглатывая ком. — Но если вынести всё из контекста… — улыбка вдруг преображается чистой. — это становится безумной страстью, такой, какая не наскучит. Такое мне нравится. — признаюсь я, переведя взгляд на странное зеркало на боковой стене.
— Прости, Эдвард, — немного печальный голос Стоун вырывает меня из на удивление приятной меланхолии. — но настоящая любовь — это выход за пределы чего-то лишнего в себе, чтобы стать лучше и добиться ответной любви. Ты позволил своему дяде влиять на тебя, полагая, что тем самым ты заслужишь его благосклонность. Но ты, верно, забыл, что сам он никогда бы не изменился.
— Но я тоже влиял на него! — вдруг выкрикиваю я. — Я это чувствовал. — во мне просыпается какое-то отчаяние, желание оправдать всё и всех.
— Так зачем же ты сбежал? — вдруг задаёт коварный вопрос психолог. — Пойми, Эдвард. Психопаты чувствуют превосходство. Как боги. А боги не считают, что им нужно меняться.
Я не замечаю, как вскакиваю на ноги.
Боги. Как боги. Психопаты?
— Не романтизируй их мир. — голос Стоун доносится откуда-то из глубин. Или это я на глубине? — Они могут управлять тобой, манипулировать, это доставляет им удовольствие… смотреть как ты пляшешь.
Я смотрю как руки медленно начинают светиться, как их кто-то обводит жирным карандашом.
— Спроси себя, почему я делаю всё это?
— Не знаю.
— Подумай. Если ты это поймёшь, то…
— То что?
То что? Если бы я понял, если бы я догадался, то ушёл бы. Кому нравится, когда им манипулируют? Но Джим ведь наоборот хотел, чтобы я понял. Значит…
— Его не пугало, что я обо всём догадаюсь. — говорю я, не твёрдо опираясь о спинку стула.
Стоун внимательно изучает мои реакции.
— Так… — она кивает. — Почему не пугало?
Я бегаю глазами по комнате. Думай. Думай наконец!
— И если бы ему было всё равно, он бы не хотел вовлечь меня в свои дела.
Стоун уже не кивает. Возможно, здесь её информация заканчивается.
— Что он хотел сделать с моим неврозом? — спрашиваю я у себя.
Комната в порядке, когда я думаю. Когда я начинаю думать, то всё становится на свои места.
— Создать второго себя.
Я перевожу взгляд на Стоун и на секунду обливаюсь потом, увидев на месте психолога моего дядю. Галлюцинация занимает всего одну секунду, но от резкого вхождения в шоковое состояние голова начинает кружиться. Я медленно оседаю на стул.
— Позвать врачей? — спрашивает Стоун.
Я отрицательно качаю головой. Сейчас, ещё чуть-чуть и пройдёт.
— Ладно, Эдвард. — чуть откашливается психолог. — Я всё-таки должна сообщить тебе о твоих скрытых и не скрытых расстройствах. А ты подумай, права ли я.
Я вцепился в край стола, чтобы не упасть.
— Психопатия — это патология характера, возникающая в результате врождённой или рано приобретённой неполноценности нервной системы. Она может передаваться по наследству.
Я замер, ожидая услышать страшный приговор.
— И в твоём характере есть некоторые признаки. Пообщавшись с мистером Холмсом, я смогла составить общую картину. Ты можешь сам назвать хоть один? — неожиданно просит Стоун.
Я что и диагноз сам себе ставить должен? Господи, я просто хочу поспать.
— Не знаю. — еле выговариваю я. — Майкрофт говорил, что у меня синдром безнаказанности.
— Так. Хорошо. Отсюда следует некая форма нарциссизма, но я скорее назову это стремлением к личному превосходству. Но это лишь неверная защита от комплекса неполноценности.
— Выходит, я не такой уж и замечательный. — иронично усмехаюсь я, сдерживая подступающие слёзы. Я идиот.
— Тебе просто нужна помощь. И мы почти пришли в решению.
К решению… Я машинально прикрываю глаза, а через секунду в ужасе распахиваю. «Рыцарь кубков».
Стоун наблюдает за мной. Я вздыхаю, усаживаясь прямо.
— Выходит, он хотел создать второго себя
