Людовик ІХ устало опустился на колени перед распятием и молился, умоляя Господа ниспослать его народу свободу, пусть даже ценой его жизни. За дни плена король почувствовал себя ближе к Богу, словно лишения и болезни, перенесенные им, помогли ему найти нужный путь. Он чувствовал его, он верил, что Бог не покидает его, и как бы тяжело ни было королю, он приходил и облегчал его страдания.

Король услышал шорох за собой, но повернулся только когда кто-то произнес на арабском:

– Я пришел, чтобы забрать твою душу.

Король повернулся и увидел надвигающуюся на него тень человека. Сейфулла сильно пострадал в пожаре и при падении, но за неделю он восстановил силы и решил завершить свою миссию во что бы то ни стало. Его меч просвистел в воздухе, но король пригнулся, и меч срубил лишь несколько волосков на его голове. Лицо человека было ужасным, Людовик подумал, что сам дьявол пришел за ним и встретил следующий удар крестом, который сорвал со стены. Вся это происходило безмолвно, у короля даже не было времени позвать на помощь. Он был вынужден один на один противостоять убийце, но был пассивен, понимая, что перед ним он безоружен.

Сейфулла занес меч для нового удара, но тут кто-то крепко схватил его за кисть и развернул к себе. Тут же агент получил сильнейший удар в живот и челюсть и присел от неожиданности. Когда убийца осел, король увидел, кто стоит перед ним, и перекрестился. Лицо его заступника было скрыто под кожаной маской.

– Не бойтесь, сир, – сказал он, отвлекаясь на время от Сейфуллы, – я – Последний Рыцарь.

Король кивнул, но в этот момент Сейфулла схватил Рыцаря за ноги и повалил на пол. Они сцепились и, двигая мебель, принялись кататься по земляному полу. Рыцарь оттолкнул Сейфуллу ногами, и тот отлетел на стол. Раздался треск ломающейся мебели.

Они столкнулись – два человека без лица, один крадущий души, другой продлевающий им жизнь на грешной земле. За короля Рыцарь боролся как лев, бедуины дали ему верное имя – Асад, «лев», сражающийся храбро и преданно за тех, кого любит. Сейфулла был словно ускользающий змей, юркий и коварный. Он выбил меч из рук Рыцаря и достал кинжалы. В его гибких пальцах помещалось четыре ножа, и предугадать, какой из них ударит, было невозможно. Король, завороженный зрелищем, не звал на помощь, он был теперь совершенно уверен – Последний Рыцарь, кто бы он ни был, послан ему свыше.

Рыцарь лишил Сейфуллу кинжалов, выбив их один за другим из его рук, и схватил его за голову, намереваясь придушить. Но он не рассчитал коварность агента. Сейфулла резко двинул рукой, и Последний Рыцарь ослаб, отпуская его. Сейфулла отстранился, и Рыцарь схватился за бок, оседая возле ложа короля на пол. Сквозь пальцы, которые он прижимал к себе, сочилась кровь. Сейфулла отошел от него, держа кинжал в руке. Он хранил его в сапоге и достал в последний момент, когда Рыцарь согнул его.

Рыцарь сделал усилие и поднялся. Сейфулла перекинул нож в другую руку.

– Ты прячешь лицо, – сказал он Рыцарю, – но свою душу ты от меня не скроешь.

– Постой! – воскликнул король, видя, что Сейфулла собирается прикончить Рыцаря. – Ты ведь не за ним пришел сюда, а за мной.

– Ваше величество, – Рыцарь сделал шаг вперед, – спасайтесь, уходите!

И он бросился на Сейфуллу. Король, наконец, выбежал из палатки и позвал на помощь своих рыцарей. Жоффруа и Вильям бросились к нему, пока Жоффруа бежал к королю, Уилфрид бросился прямо в шатер. Пленникам запрещено было носить оружие, поэтому, когда Вильям оказался внутри палатки, он первым делом огляделся вокруг и схватил меч, брошенный Рыцарем. Он не знал, кто из этих двоих прав, а кто нет, но один был ранен, а другой озлоблен, и Вильям бросился на последнего. Сейфулла отмел Рыцаря в сторону и повернулся к новому противнику, доставая тонкую железную нить.

– Вильям! – крикнул Рыцарь Уилфриду. – Берегитесь, это королевская удавка! Ей он может срезать вам голову!

Сам Рыцарь в это время снова поднимался, чувствуя слабость во всем теле. Ноги подкашивались, но он не желал сдаваться. Вильям был поражен страшным лицом своего противника, но удавка моментально отвлекла его внимание. Сейфулла метнулся в сторону, вскочил на кресло, оттолкнулся от него и сверху обрушился на Вильяма, набрасывая на него железную нить. В этот момент в палатку влетел Жоффруа, бросив мимолетный взгляд на оседающего в лужу крови Рыцаря, он схватил Сейфуллу, висящего на Вильяме, и ударил его по голове. Удавка была готова сомкнуться на шее Уилфрида, когда он вывернулся из-под рук падающего Сейфуллы. Агент не сдавался. Он откатился в сторону и, схватив свою саблю, бросился на де Сержина, который оказался безоружным перед ним.

– Жоффруа! – Вильям бросил ему меч Рыцаря, и де Сержин, поймав его, смог отразить удар. Пока они сражались, Вильям подошел к Рыцарю.

– Кто вы? – спросил он его. – Почему вы меня знаете?

– Помогите мне уйти, Вильям. Возле лагеря в зарослях тростника меня ждут друзья.

Вильям перебросил руку Рыцаря себе на плечо и поднял его с пола. Ножом, который Рыцарь протянул ему, он разрезал одну из стен шатра и вышел. Обернувшись, он увидел, как де Сержин, сделав выпад, пронзил Сейфуллу мечом, и тот дергается в предсмертных судорогах. Он дотащил Рыцаря до зарослей, как тот и просил. В лагере внимание сарацин уже привлекла суета около шатра короля, поэтому они добрались незамеченными. Там его ждали несколько человек в скромных одеждах торговцев, верхом на верблюдах. Вильям передал раненого его друзьям.

– А ты очень изменился, Уилфрид, – заметил со слабой улыбкой Рыцарь.

– Откуда вы знаете меня? – спросил Вильям.

Но Рыцарь ничего не ответил. Он смотрел на Вильяма, пока его верблюд поднимался с колен, и Вильям был готов поспорить с кем угодно, что внимательный взгляд этих глаз ему уже знаком.

Когда он вернулся в шатер короля, тело Сейфуллы уже унесли. Жоффруа де Сержин, король, его братья и архиепископ де Бове со своими рыцарями и прочими сеньорами, пребывавшими на суше, ждали его. Вильям рассказал им, как отвел раненого Рыцаря к его друзьям. Король успокоился.

– Я переживал за него, ведь он спас мне жизнь, – ответил монарх. Потом он посмотрел на своих верных спутников и добавил:

– Вы тоже спасли меня и помогли ему.

Жоффруа и Вильям молча поклонились.

– Это долг рыцаря, сир, – сказал де Сержин.

Король поднял с пола меч Рыцаря и спросил, задумчиво глядя на него:

– Вильям, а ведь вы не носите имя рыцаря, хоть и сражаетесь наравне со всеми?

– Герцог Бургундский взял меня к себе оруженосцем, сир, – подтвердил Вильям с легким поклоном, – но всегда обращался ко мне, как к равному, отсюда и вышло это недоразумение.

– Это не недоразумение, – возразил король. – Герцог со свойственной ему одному проницательностью увидел в вас настоящего рыцаря, отважного, смелого, честного. Ваши поступки говорят о вас больше, чем имя. Я знаю, что вы не отреклись от Христа, когда были в тюрьме, знаю, что не бросали своих товарищей на поле боя, вы спасали не раз успех кампании, а сегодня вы спасли жизнь своему королю. Я думаю, и половины этих дел достаточно для того, чтобы провозгласить вас рыцарем. Встаньте на колени.