– Наверное, сейчас неподходящее время говорить, что ты меня невероятно заводишь?

– Да. – Я перевела взгляд на гвардейца за его спиной. – Очень неподходящее.

– Что ж, очень жаль. – Кастил развернулся, и голова гвардейца упала в противоположную сторону от его тела. – Ты сейчас очень возбуждаешь.

Мои губы изогнулись вверх, и я повернулась к экипажу.

– Она в экипаже? Герцогиня?

– Думаю, да. – Он оглянулся на меня через плечо. – Хочешь ее убить?

Я кивнула.

– Придется опередить меня.

Вогнав кинжал в горло солдата, я ответила:

– Идет.

Кастил неистово рассмеялся, схватил за руку рыцаря, крутанул его и перерезал шею мечом. Я бросилась вперед, и тут в темноте на западной дороге загорелись огни. Я резко остановилась, тяжело дыша, а искры вспыхнули опять, снова и снова. Они взмыли в воздух…

Стрелы.

Кастил налетел на меня, схватил за талию и залез со мной под катапульту. Он распластался сверху, вжимая меня в утоптанную, залитую кровью землю.

Стрелы упали, поражая и солдат Солиса, и тех, кто сражался за Атлантию. Я дернулась под Кастилом, услышав звуки стрел, пронзающих плоть. Внезапно вокруг нас все загорелось, огонь охватил тела и катапульту рядом с нами. Мир погрузился в хаос и смерть.

По мне пробежали ледяные пальцы страха. Кастил поднял голову. Он тяжело дышал, и при каждом вдохе его грудь прижималась к моей спине. С трудом сглотнув, я проследила за его взглядом. Основной отряд прибыл, и они… они нас захлестнули.

Войско Солиса ринулось вперед. Солдаты окружили экипаж и обнажили незапятнанные мечи. Они наводнили дорогу и поля за Валом, а потом и сам Вал.

Страх пробрал меня до самых костей. Я закрыла глаза. Киеран и Аластир не успели.

Кастил переместился и оказался рядом со мной. Он коснулся моей щеки, и я открыла глаза. Даже покрытый кровью, он все равно был самым красивым мужчиной на свете, и я вдруг пожалела, что мы не смирились с прошлым и не открылись друг другу раньше. Тогда у нас было бы время по-настоящему узнать друг друга. Может, всего несколько дней или недель, но я смогла бы узнать, читала ли его любимую книгу, а он бы обнаружил, что я люблю клубнику так же сильно, как и сыр. Он рассказал бы, от каких разговоров они с Маликом убегали в пещеры, а я поделилась бы тем, о чем мечтала в детстве, до того, как на меня надели вуаль Девы. Мы могли бы исследовать друг друга, и он бы доказал, насколько чувствительны все те… другие местечки.

Теперь наше время истекло, едва начавшись.

Он улыбнулся, но ямочки не появились. Улыбка не добралась до его глаз, а мои защипало от слез.

– Все будет хорошо.

– Знаю, – ответила я, хотя понимала, что не будет.

– Я вытащу тебя отсюда.

У меня к горлу подступил ком.

– Я могу это прекратить. Они не причинят мне вреда. Я могу пойти…

– Поппи, нельзя, чтобы ты попала им в руки. Я знаю, что они будут с тобой делать. – Кастил провел окровавленными пальцами по моей щеке. – Я не могу дышать, когда думаю об этом. Я вытащу тебя отсюда.

– А другие? – спросила я сквозь ком в горле. – Нейлл? Делано? Вон…

– Они сами о себе позаботятся, – поклялся он. – Мне нужно вытащить тебя. Это все, что имеет значение.

Нет, не все.

Предел Спессы имеет значение. Люди имеют значение.

– А люди? Те, кто не может сражаться?

– Их предупредят. У нас есть план действий на такой случай. Их предупредят, и у них будет время уйти. Они в лучшем положении, чем мы. Нам придется прорываться с боем. – Он поймал мой взгляд. – Ты это понимаешь?

Я кивнула. Ком в горле все разрастался.

– Прости… за Предел Спессы. – Мой голос дрогнул. – За Элайджу. За всех…

– Сейчас только ты имеешь значение.

Кастил поцеловал меня – жестко и яростно. Столкнулись зубы и клыки, я ощутила вкус крови и отчаяния.

– Ты имеешь значение. Мы. Мы выберемся. Вот это имеет значение.

Я сделала глубокий вдох, очищая разум от паники и сожалений, и кивнула.

– Готова, Поппи?

– Да.

Он опять улыбнулся, и на этот раз ямочки появились.

– Давай надерем им задницы.

– Давай, – прошептала я.

Кастил выкатился из-под катапульты и, вскочив на ноги, вонзил меч в первого солдата. Я бросилась следом, раздавая удары и держась ближе к нему. Я ошибалась: я не знала, что такое безумие, пока они не ринулись со всех сторон, пока не потянулись ко мне, сообразив, кто я.

Кожа стала скользкой от пота и крови, меч и кинжал грозили выскользнуть из рук. Я видела смерть, чувствовала ее запах и вкус. Спустя каждые несколько шагов, что нам удавалось пройти, нас окружали снова. Земля стала маслянистой от крови, я поскользнулась и вскрикнула, всаживая кинжал в чью-то грудь. Мышцы протестовали, но я замахивалась мечом, рубя шеи, животы и руки – рубя любого, кто подойдет слишком близко.

Меня ударили по щеке, и я налетела на Кастила. Восстановив равновесие, я лягнулась, повалив солдата на колени. Не раздумывая, обрушила меч на его голову и больше не смогла держать чутье взаперти. Оно открылось и вырвалось, создавая связи со всеми окружающими. У меня перехватило дыхание. О боги… сколько страха! Горечь смешивалась со вкусом крови, и я чуть не задохнулась. Я развернулась, и моя рука ударилась в руку Кастила, когда я пырнула кого-то…

Человека, который боялся.

Они боятся умереть, боятся бросить сражение и просто… боятся. Дрожа, я повернулась, глядя на лица: молодые и старые, белые, коричневые и черные. Их эмоции хлынули в меня. Я не могу от них закрыться. Нет времени, чтобы сосредоточиться: я отбивала удар, предназначенный Кастилу. Удар, который я отвела в последнюю секунду, а потом убила солдата. Убила человека, который излучал ужас.

И внутри меня что-то… что-то произошло. Оно проснулось и распространилось, заполнив мои вены и заставив кожу гудеть. Я прыгнула вперед, вогнала кинжал глубоко в грудь солдата, проглотила его страх и утонула в его страдании – в их страхе и страдании.

Меня схватили за косу и дернули назад. У меня подкосились ноги, и Кастил развернулся. В воздух и на наши лица опять хлынула горячая кровь. Он помог мне устоять, и наши взгляды сцепились, а потом мы опять отвернулись и с колотящимися сердцами, спотыкаясь, побрели через тела. Солдаты наступали. Раздавались приказы: «Схватить ее, убить его, взять обоих!» Внутри меня что-то взорвалось, впитывая весь страх, страдания, примитивные эмоции. И все это поднялось. Бурлящая масса эмоций впилась в мои внутренности, схватила за горло. Нужно закрыть это. Нужно закрыть все…