- Ну, если вы, милейший, подходите к арлезийцу с хлыстом, так вам и надо, — отозвался Кармель, но затем смягчился: - Хорошо, заберу. Ведите.

Сердце Айлин снова застучало быстрее. Окна в дальнем конце галереи как раз выходили на внутренний двор конюшни! Она хотя бы еще раз увидит Кармеля! Может, последний… Рассудок подсказывал, что они наверняка еще увидятся в Академии или при дворе, но Айлин его не слушала, словно ее жизнь должна была закончиться в день свадьбы.

Она промчалась по галерее и выглянула в окно, старательно прячась за занавеской. Кармелю следовало внизу обойти весь дом, и Айлин успела первой. Внизу в загородке действительно прогуливались две лошади: расседланная, вычищенная и причесанная Луна, которой конюх заплел гриву в маленькие косички, и Дон Торнадо, под седлом, но тоже лоснящийся на солнце, великолепный и могучий.

Луна откровенно кокетничала, пофыркивая, косясь на роскошного жеребца и, кажется, томно трепеща ресницами, словно Иоланда перед зеркалом, когда тренировала особенно чарующий взгляд. Время от времени Луна помахивала хвостом, показывая его пышность, и постукивала о плиты двора то правым, то левым передним копытом. Дон Торнадо, справедливо принимая эти ужимки на свой счет, раздувал ноздри, пританцовывал и норовил положить морду Луне на холку, что она то принимала благосклонно, то уворачивалась, как благонравная девица, к которой слишком близко подходит настырный кавалер.

Как бы ни было Айлин плохо, но она улыбнулась, глядя на эту картину. Как раз в этот момент Торнадо все-таки удалось ласково прихватить зубами Луну за гриву. Она обиженно взвизгнула и отпрыгнула от него, развернувшись и яростно махнув хвостом. Айлин хихикнула. Бедняга жеребец, которому прилетело хвостом по морде, словно метелкой, всхрапнул, явно не понимая, чем провинился, а Айлин вспомнила, как Иоланда хвалилась пощечиной, которую влепила слишком возомнившему о себе юноше. И добавляла гордо: «Потому что я не какая-нибудь! Пусть знает, что у нас все серьезно!»

И тут во двор вышел Кармель, по пятам за которым семенил конюх. Подойдя к жеребцу, разумник что-то сказал ему, погладил по морде и шее… Дон Торнадо расстроенно фыркнул, словно пожаловался на Луну, которая косилась, но не уходила слишком далеко. Кармель опять что-то сказал коню, а потом легко вскочил в седло. Айлин за занавеской прикусила губу, неслышно умоляя его обернуться. И разумник, словно услышав ее, развернул жеребца так, чтобы тот напоследок увидел красавицу арлезийку, а сам Кармель коротко глянул на окно.

Айлин была уверена, что ее не разглядеть! Но разумник быстро и резко склонил голову и приложил руку к груди, а второй натянул поводья Торнадо, так что конь на миг застыл с поднятым копытом, словно в фигуре танца. У Айлин сердце замерло, так красиво это было. Она подалась навстречу, но Кармель тут же развернул коня, и Дон Торнадо, красуясь, с места прянул через низкую ограду, а затем через открытые конюхом воротца вынес всадника на улицу.

Вцепившись в занавеску, Айлин смотрела вслед, слушая стук копыт по мостовой, пока он окончательно не стих, и лишь затем обессиленно опустилась на кушетку возле окна, спрятав лицо в ладони.

***

Как и ожидал Грегор, в особняке Арментротов его приняли незамедлительно. Сама вдовая госпожа Арментрот вышла к гостю в безупречном глухом трауре, сдержанно извинилась за скромность приема и пригласила его в малую гостиную, куда распорядилась подать шамьет и пирожные. Возможно, милорду Бастельеро угодно вина или карвейна?

От крепких напитков Грегор отказался и выразил соболезнования, которые были приняты с должным достоинством. Следовало признать, что, несмотря на неравный брак, заключенный в юности, Элоиза Арментрот вела себя как подобает урожденной леди. И снова Грегор поразился, какие же разные дочери получились у Морхальта. Гвенивер — яркая красавица, но не блещет манерами, стоит только вспомнить безобразный скандал на похоронах Дориана и второй, совсем недавний, в лазарете. Трудно даже сказать, какой из них менее простителен…

Элоиза же, напротив, не унаследовала ничего от фамильной внешности, но держит себя с благородным изяществом, что говорит в ее пользу. Жаль, что она некрасива и уже немолода, могла бы снова выйти замуж и, возможно, теперь за дворянина. В конце концов, ей все равно понадобится супруг, чтобы войти во владение имуществом, на которое бездетная профанка не может претендовать за исключением вдовьей доли.

А судя по размерам особняка и его внутреннему убранству дела Арментрота шли превосходно, так что его вдова может принести отличное приданое второму мужу, который позаботится и о женщине, и о ее состоянии…

Глядя на бесцветную женщину в лиловом, разливающую шамьет, Грегор искренне пожалел бедняжку. Хорошо, если купец назначил надежных душеприказчиков, которые честно обойдутся с его вдовой, но честь нередко заканчивается там, где начинается прибыль, и купеческому сословию это особенно свойственно.

Он пригубил шамьет из белоснежной фарфоровой чашки с тончайшей росписью и сдержал снисходительную улыбку. Сервиз, которым накрыли стол в гостиной Арментротов, был точной копией сервиза, подаренного Стефану Черному Глазу лично чинским послом за какую-то важную услугу. Посол, помнится, тогда упоминал, что расписывать посуду именно этими сказочными птицами - как же их… фениксы, да! - дозволено только придворным мастерам чинского императора, и эта посуда подается исключительно к его столу либо жалуется подданным в знак высочайшей милости. Интересно, кто и когда скопировал узор, ведь такой посуды в Дорвенне попросту больше нет. Возможно, итлийские мастера постарались, получив откуда-то образец? Но подделка и есть подделка, это… так по-купечески!

- Прекрасная роспись, — похвалил он вкус хозяйки дома, желая сделать ей приятное. - И фарфор превосходный.

Чашечка действительно была такой тонкой, что просвечивала насквозь и мелодично звенела, стоило нечаянно задеть ее ложечкой.

- Благодарю, милорд, — любезно улыбнулась госпожа Арментрот. - Моему мужу подарил его компаньон, а ему - привез два сервиза какой-то близкий друг, посещавший Чину.

«Точно подделка, — убедился Грегор. - Раз уж целых два сервиза сразу. Вряд ли чинский император их раздает кому попало. А посол убеждал, что за воровство узора с фениксами положена смертная казнь… Но купцы - народ ушлый, а кто еще мог побывать в Чине?»

- Изумительный подарок, — согласился он вслух и тут же забыл и про сервизы, и про чинские обычаи, и про всех купцов на свете, потому что в гостиную с верхней галереи спустилась Айлин.

Встав, Грегор поклонился, и она ответила реверансом, придерживая широкую юбку темно-голубого платья и благонравно опустив взгляд. Грегор жадно всмотрелся в бледное личико, на котором ярко проступили веснушки. Может быть, ей нужен целитель? Пережитые волнения, да и просто нездоровье от ее положения… Всеблагая Мать, ведь уже второй месяц! Получается… Осторожно касаясь губами тонкого запястья, Грегор пытался сообразить, когда же родится ребенок, но простейшие расчеты путались, получалось только, что где-то около Зимнего Солнцестояния…