Рен помолчал, теребя подбородок.

– Ты сказал… девушка Дорина была целительницей?

Шаол кивнул. Рена всего перекосило, словно только сейчас до него дошел страшный смысл рассказанного капитаном.

– И ее звали… Соршей?

– А ты был… той самой «подругой», кому она писала письма, – выдохнул Шаол.

– Я все время требовал от нее новых сведений. Мне вечно было мало…

Рен спрятал лицо в ладонях, шумно втягивая воздух. Потом взглянул на Шаола. В глазах мятежника по-прежнему не было страха. Только решимость. Он протянул Шаолу руку:

– Нас всего двое, но мы сумеем их освободить. Эдиона и твоего принца.

Шаол без колебаний пожал протянутую руку.

– Морат? – переспросила Манона. Она не ослышалась? – Мы будем там сражаться?

Бабушка наконец-то соизволила повернуться к ней лицом.

– Служить тамошнему герцогу. – Верховная ведьма сверкнула глазами. – Это приказ короля. Он требует, чтобы главнокомандующая и половина наших сил были сосредоточены в Морате и находились в постоянной готовности. Вторая половина останется здесь под командованием Искары и будет охранять северные рубежи.

– А где будешь ты?

Бабушка с сердитым шипением встала:

– Слишком много вопросов. Даже для главнокомандующей.

Манона опустила голову. За все эти дни они ни разу не заговорили о крошанской ведьме. Манона верно истолковала молчаливое послание: в следующий раз на месте крошанки может оказаться кто-то из отряда Тринадцати. Поэтому, не поднимая головы, она поспешила добавить:

– Я спрашиваю лишь потому, что мне не хочется разлучаться с тобой.

– Врунья из тебя никудышная.

Верховная ведьма вернулась за стол.

– Я пока останусь здесь, а к лету переберусь в Морат. Тут у меня тоже хватает дел.

Манона поправила свой новый красный плащ, сползший с плеч.

– И когда нам вылетать в Морат?

– Завтра. – Бабушка улыбнулась, сверкнув железными зубами.

* * *

Даже ночью ветер оставался теплым. Он пах свежей травой и талой водой рек. Единственным звуком, разрывавшим ночную тишину, были гулкие взмахи драконьих крыльев. Половина воздушной армии Железнозубых, возглавляемой Маноной, летела вдоль Белоклычьих гор на юг.

Они старались держаться в тени горной цепи, постоянно смешивали ряды и ныряли в облака, чтобы никто не смог подсчитать точное число летящих ведьм. Иногда из груди Маноны вырывался негромкий вздох, и ветер уносил его в темноту, играя полами ее длинного красного плаща.

По сторонам от нее летели Астерина и Соррель. Обе молчали. Путь был долгим и не располагал к разговорам. Сначала на юг, вдоль отрогов Белоклычьих гор, далее на запад, через Задубелый лес и к другим горам – Моратским. Когда начнет светать, они поднимутся выше облаков. И так – до горной крепости, где обосновался герцог. Король требовал, чтобы ведьмы прибыли туда незаметно. Неудивительно, что временем полета была выбрана ночь. Но до Задубелого леса было еще далеко. Пока что они летели вдоль отрогов Белоклычьих гор, и темные вершины сотрясались от взмахов драконьих крыльев.

Лицо Соррели было под стать горам – каменным. Она вела постоянное наблюдение за окружающим пространством. Астерина улыбалась. В ее улыбке не было привычного зловещего оскала, обещавшего смерть. Какое это счастье – нестись по воздуху, сквозь облака. Черноклювые не мыслили себе жизни без полетов.

Поймав на себе взгляд Маноны, Астерина улыбнулась шире, как будто они летели не в Морат, а, как в прежние дни, кружили над Омагой. Заместительница и двоюродная сестра Маноны буквально ликовала, вбирая в себя этот пьянящий ветер.

Манона не позволяла себе наслаждаться ветром и вообще открыто выражать свою радость. На ней лежала большая ответственность. На всех них, но на ней – в первую очередь. Что бы там ни утверждала пленная крошанка, Манона родилась без сердца и души. Она в них не нуждалась.

Никто не знал, сколько продлится война, затеваемая адарланским королем. Но не раньше, чем враги короля будут повержены и обескровлены… только после этого Железнозубые отправятся на другую войну. Отвоевывать свою древнюю родину.

Как это здорово – вернуться домой.

Восходящее солнце золотило воды реки Авери, когда человек в плаще вышел на шаткий причал в трущобах Рафтхола. Рыбаки готовили лодки, собираясь на дневной лов. Ночные гуляки, пошатываясь, возвращались в свои убогие жилища. Столица империи еще спала и ничего не знала о событиях минувшей ночи.

Человек достал красивый меч, взглянул на эфес в виде орлиной головы, потом долго смотрел на лезвие. Много воспоминаний было связано у него с этим мечом. Но сейчас у него на поясе висел другой меч – оружие древнего короля, оставшееся со времен, когда честные люди служили благородным правителям и это несло справедливость и процветание всему миру.

Они вернут миру справедливость и процветание, даже если ради этого ему придется отдать свою жизнь. Он уже пожертвовал всем, что имел: именем, званием, титулом. Отныне он – клятвопреступник, предатель, лжец.

Никто не видел, как человек бросил меч в реку. Поймав солнечный луч, орлиная голова вспыхнула золотым огнем и тут же погасла. Меч навсегда исчез в темных водах Авери.

Селена убедилась, что условия своей новой клятвы на крови Рован истолковывал так, как выгодно ему. Путь до ближайшей вендалинской гавани занял у них две недели. К немалому изумлению Селены, власть Рована над ней не только не ослабла, а наоборот, значительно усилилась. Он уже считал себя ее придворным, что, опять-таки по его разумению, давало ему неоспоримые права в отношении ее безопасности, действий и замыслов.

Мощеная улица городка, по которой они сейчас шагали, выводила прямо к гавани. Следуя рядом с Рованом, Селена терзалась мыслью: а не поторопилась ли она, не совершила ли детскую глупость, навсегда привязав к себе этого фэйца? Последние три дня прошли у них в жарких спорах по поводу ее возвращения в Адарлан на ближайшем корабле.

– Более нелепого замысла я еще не встречал, – в сотый раз повторил Рован.

Остановившись в тени какого-то питейного заведения, он хмуро оглядывал море и корабли. С моря дул прохладный, бодрящий ветер.

– Возвращаться туда одной – это самоубийство.

– Во-первых, я возвращаюсь как Селена, а не как Аэлина.

– Как Селена, не выполнившая королевский приказ. Ты же сама говорила, что адарланский король скор на расправу. Тебя схватят, едва ты сойдешь на берег в Рафтхоле.

– Думаю, король и королева Эйлуэ уже получили мое письмо с предостережением.