быть, даже завоевал сердце самки! С чего бы ему должно быть тошно от себя? Срать он хотел на это! Ложь, она же обман, принесла ему очевидную выгоду. Из этого делаем вывод, что умение манипулировать, хитрить и всё то, что вы, высшие звери, презираете, в правильных руках становится могучим инструментом для достижения своих целей!»

Триана некоторое время поколебалась, затем решительно парировала: «Да, но если обманывать будут все подряд, то получится полный хаос, где каждый ходит по головам соплеменников ради личной выгоды! Приумножатся убийства, сексуальное и физическое насилие, грабежи и разбой против собственных сородичей! Вы, демоны и люди, просто отвратительны! Зато у нас, благородных высших зверей, нет ничего такого! В корне каждого нашего поступка открытые и очевидные мотивы! Слабый подчиняется сильному и не обижается на это, а сильные не злоупотребляют своей властью, потому что таковыми уродились! Твой так называемый инструмент — это всего лишь зловонные выделения вашей порочной натуры! И если бы…»

Лавр перебил её: «Ты уходишь от темы. Повторяю свою мысль: тот, кто лучше владеет данным инструментом, добьётся больших высот на пути к своей цели — заслужит уважение окружающих, получит лучшую самку и, вполне возможно, даст жизнь таким же способным детям. Вот тебе и конкуренция в чистом виде, которую вы так обожаете. Я прав?»

«Да, но без всего этого…» — тигрица попыталась вернуться к прошлой мысли.

«Однако вы, высшие звери, обращаетесь с этим инструментом на уровне камней, то есть никак, и поэтому любой человек или демон, принятый в ваше общество, без особых усилий добьётся успеха. Вы существуете лишь потому, что все без исключения следуете своей звериной натуре и отторгаете чужаков; но это вовсе не означает, что вы сильнее или лучше других — наоборот, напрашивается вывод, что у вас есть губительная привычка, из-за которой вы неспособны никому составить конкуренцию; и, чтобы не чувствовать себя униженными, вы назвали свою врождённую неполноценность достоинством, чем и гордитесь. Смех да и только!»

Триана оскалила белые зубы и утробно зарычала. Её сердце бешено колотилось от гнева. Она желала отстоять правоту своих принципов, поставить на место обнаглевшего человека, унижающего её священную культуру, но факты, приведённые им, слишком остры. Надо всё обдумать! Дай хотя бы пять секунд, чтобы подобрать слова, обезьяна ты мерзкая!

Кён безжалостно продолжал напирать: «Если бы вы, тупые твари, хотя бы чуть-чуть владели этим умением, то вмиг бы поставили зазнавшихся мантикор на место и возглавили звериное царство. Однако ваша слишком мягкая и справедливая натура не позволяет взять то, что принадлежит вам по праву сильного. Почему им разрешено использовать в дуэли своё врождённое уникальное тело, а вам нет? Очевидно же, что ядовитый хвост даёт им огромнейшее преимущество в бою один на один! Созови вы своим рыком тысячи зверей, то чем бы им оставалось ответить?! Безоговорочным поражением!»

Грудь Трианы гневно вздымалось, а лицо побагровело от злости: «Это… не дуэль! Битва должна быть честной! Один на один! Xвост — это часть их тела! Их личная сила! А наш рёв — это сила леса! Безусловно, если бы мы захотели, то натравили бы на них весь лес, но такая победа нам не нужна! Заполучив трон таким образом, мы бы сгорели со стыда, а жители леса презрительно фыркали бы от одного нашего вида! Именно поэтому высшие звери не используют в бою грязные формации, всякое могучее зачарованное оружие или доспехи, коими вы так любите красоваться! Потому что эта сила позаимствована из богатства семьи и не является показателем личного таланта особи!»

От резкого приступа презрения у Кёна аж активизировалась тёмная часть ядра. Чтобы сдержать себя от позыва грязно выругаться, ему пришлось собрать всю силу воли: «Ты говоришь, что вы отказываетесь от формаций, мощного оружия и доспехов в боях потому, что это является признаком богатства семьи, а не личного таланта? Но и ежу ясно, что мантикоры куда выше всех остальных по развитию, так как у них гораздо больше ресурсов! Их талант не превосходит ваш, но богатство семьи даёт им большую фору! Ты противоречишь сама себе, дура.»

«Это другое!» — горячо возразила девушка, впрочем, и сама уже не до конца уверенная в своих словах. — «Они сильные, потому что… Потому…»

Кён отмахнулся: «В основе самой вашей хваленой иерархии заложена несправедливость, а вы этого даже не заметили. Слушай и запоминай: сильные со временем становятся только могущественнее, а слабые — беспомощнее. Эта простая истина работает везде. Люди и демоны в отличие от вас хотя бы это понимают. Они бы не допустили к господству тех, кто явно уступает им в возможностях. Да если бы мы поменялись с вами местами, то уже через неделю белые тигры стояли бы во главе лесного царства! Да, с жертвами, зато заслуженно.»

«Как же ты не понимаешь?!» — Триана скалилась и рычала, пронзая человека свирепым взглядом. Как же хочется впиться в его толстую шею и разломать, как сухую ветку! Какого чёрта он не может понять очевидных вещей?!

Лавр успокаивающе приподнял ладони: «Ладно, подойдём с другой стороны. А сейчас остынь.»

Через минуту, когда тигрица вроде бы как успокоилась, парень достал чёрно-белую фотографию, ранее нарисованную на бумаге Синергией, закрыл половину ладонью и показал девушке: «Pасскажи, что ты видишь и думаешь об этом?»

Триана посмотрела на лист с изображением: «Какой-то здоровый грубый самец в тёмных одеждах обнимает вкусную девочку… Думаю, ей несдобровать. У него на лице написаны недобрые намерения на её счёт.»

Кён открыл вторую часть изображения.

Тигрица удивилась: мужчина обнимал девочку, которая вонзила ему в бок нож. Только теперь стало ясно, что у здоровяка, судя по всему, не было никаких коварных намерений, а вот безобидная с виду малютка оказалась воплощением зла.

«Ну что, ты изменила своё отношение к картине?»

«Да…» — удивлённо протянула Триана. — «Изначально всё выглядело иначе…»

«Я дал тебе неполный объем информации, этим сложив у тебя определённое мнение о картинке. Также само можно обмануть словами, и этот метод довольно гибок и безопасен, ведь к нему сложно придраться — ты же сказала правду! Пусть и основанную на изначально искаженной общей картине происходящего. Вы, высшие звери, предпочитаете молчать, если не хотите отвечать, но в крайне редких случаях вы говорите лишь часть правды, сами не понимая, что таким образом иногда манипулируете окружающими…»

«Чушь!» — резко вставила тигрица. — «Мы никогда не опустимся до манипуляций!»

Кён закатил глаза: «Помнишь, ты мне сказала в лесу, что потянула спинку и попросила сделать массаж?