— Да пусть он себе забавляется. Моя сестра справится сним. А ты будь внимателен. Скоро наступит время действовать тебе. Я скажу тебе,когда. И ты взберешься по ступеням к идолу, по-прежнему не выпуская из своихрук Сапфирную Розу. Если Азеш или Отт или кто-нибудь еще попытаются помешатьтебе, уничтожь Беллиом. Если все пройдет хорошо и ты доберешься до идола,прикоснись Беллиомом к тому обожженному и похожему на огромный рубец месту.

— Это уничтожит Азеша?

— Конечно, нет. Этот белокаменный истукан — всего лишьоболочка. Настоящий идол находится внутри него. Беллиом разобьет вдребезгибольшого идола, и ты увидишь самого Азеша. Настоящий идол достаточно маленькийи сделан из засохшей грязи. Как только он предстанет перед тобой, опусти своймеч и возьми Беллиом в обе руки. Затем произнеси слова в точности те, которые ясейчас произнесу: «Голубая роза, я — Спархок Эленийский. Силой этих колец яповелеваю Голубой Розе вернуть этот образ той земле, из которой он возник».Затем дотронься Беллиомом до идола.

— И что тогда произойдет?

— Точно не могу тебе сказать…

— Афраэль! — встревожено запротестовал Спархок.

— Судьба Беллиома еще более скрыта от нас, чем твоя, ая не могу сказать с точностью до минуты, что ты собираешься сделать.

— Но это уничтожит Азеша?

— О, да, конечно — но, вероятно, и остальной мир тоже.Беллиом хочет освободиться от этого мира, и это может оказаться тем шансом,которого он дожидается.

Спархок тяжело сглотнул.

— Это рискованно, — словно небрежно проговорилаФлейта, — но ведь никогда не узнаешь, как пойдет игра в кости, пока некинешь их.

Неожиданно свет в Храме померк и воцарилась тьма. ЭтоСефрения и Отт продолжали свой магический бой. И на какое-то мгновение показалось,что этот мрак будет вечным, такая вокруг собралась непроглядная мгла.

Мало-помалу свет вернулся. Костры в огромных котлахвозгорелись сами собой, и их пламя вновь осветило Храм.

Когда вернулся свет, взгляд Спархок упал на Энниаса.Изнуренное лицо Первосвященника Симмура было страшно бледным, и глаза его невыдавали ни единой мысли в его голове. Ослепленный своим честолюбием, Энниасникогда не задумывался и поэтому не понимал, какому страшному Божеству продалон свою душу в погоне за троном Архипрелата, в какой беспросветный мрак и ужаспогрузил он ее. И только сейчас он постиг это, но было уже слишком поздно. Онвзглянул на Спархока, и глаза его безмолвно молили о чем-то, что могло быспасти его, не дать упасть в яму, что разверзлась у него под ногами.

Личеас рыдал, в страхе бормоча какие-то слова, а Арисса,прильнув к нему, крепко держала за плечи, и казалось, была напугана не меньше,чем Энниас.

Храм наполнился шумом и огненными искрами, звукамиразрушения и клубящимся дымом. Сефрения и Отт продолжали свой поединок.

— Пора, Спархок, — голос Флейты был спокойным.

Спархок собрался с силами и двинулся вперед, по-прежнемуугрожая Сапфирной Розе стальным лезвием своего меча.

— Спархок, — задумчиво проговорил тоненькийголосок, — я люблю тебя.

Однако то, что услышал Спархок за этим, были уже не словалюбви. Из самого сердца Беллиома раздался ужасный рык, и огромная волнаненависти Троллей-Богов захлестнула Рыцаря. Боль была нестерпимой. Он горел изамерзал в одно и тоже время, кости его ломило, и, казалось, мясо отошло отних.

— Голубая Роза! — с трудом проговорил Спархок,почти падая с ног. — Прикажи Троллям-Богам замолчать. Ты сделаешь этоГолубая Роза… Теперь же!

Агония продолжалась, вой Троллей все нарастал.

— Тогда умри, Голубая Роза! — Спархок замахнулсямечом.

Вой внезапно оборвался и боль исчезла.

Спархок пересек первую террасу из оникса и ступил на вторую.

— Не делай этого, Спархок, — раздался голос вголове Спархока. — Афраэль — злобный ребенок. Она толкает тебя напогибель.

— А я все удивлялся, как долго это еще будетпродолжаться? — с дрожью в голосе произнес Спархок, миновав вторуютеррасу. — Что же ты раньше не заговаривал со мной, Азеш?

Голос молчал.

— Ты напуган, Азеш? — спросил Спархок. — Тыбоялся сказать что-нибудь такое, что изменит Судьбу, которую ты не в состояниипредвидеть? — Он уже ступил на третью террасу.

— Не делай этого, Спархок, — по-прежнему молилголос. — Я подарю тебе мир.

— Нет уж, благодарю.

— Я дам тебе бессмертие.

— Меня оно не интересует. Люди давно свыклись с мысльюо смерти. Это только Боги находят эти мысли пугающими. — Он миновал третьютеррасу.

— Я уничтожу твоих друзей, если ты будешь упорствовать.

— Все люди рано или поздно умирают. — Спархокстарался, чтобы голос его звучал как можно безразличнее. Он ступил на четвертуютеррасу. Внезапно к нему пришло ощущение, что он пытается взобраться нанеприступную скалу. Азеш не осмелился напасть на него открыто из-за боязниприблизить мгновение рокового удара, что принесет погибель им всем. И было ещеодно преимущество у Спархока. Боги не только не могли предвидеть его Судьбу, ноне могли и прочитать его мыслей. И поэтому Азеш не мог знать, когда он решитнанести удар по Голубой Розе, и не мог помешать ему. Спархок решил поиграть наэтом. Все еще ощущая преграду, возведенную Азешем, он вздохнул.

— Ну что ж, раз ты сам этого так хочешь! —проговорил Спархок и занес свой меч над Беллиомом.

— Нет! — раздался ужасный крик, исходивший нетолько от Азеша, но и от томившихся в каменном плену Троллей-Богов.

Спархок пересек четвертую террасу. Пот ручьями струился снего. Он мог скрыть свои мысли от Богов, но не от себя самого.

— Теперь, Голубая Роза, — тихо сказал он Беллиому,ступая на пятую террасу, — я собираюсь сделать это. Ты, и Кхвай, и Гхномб,и остальные поможете мне — или погибнете. Один Бог должен здесь умереть — одинили многие. Если вы мне поможете, умрет только один; если нет — то многие.

— Спархок! — раздался возмущенный голос Афраэль.

— Не вмешивайся.

— Но могу я хотя бы помочь? — с замешательством вголосе прошептала она.

Спархок на мгновение задумался.

— Ну хорошо, — сдался он, — но помни, чтосейчас не время для игр, так что не тревожь и не сбивай меня с толку. Моя рука,что взведенная пружина.