— Улэф! — крикнула Сефрения все еще взбирающемусянаверх талесийцу. — Не надо. Этого уже не нужно.

— Яд? — спросил он ее.

Сефрения кивнула.

— Ненавижу яд, — проговорил он, вытирая кровь слезвия топора своими большим и указательным пальцами. Покончив с этим, онпровел пальцем по острию. — Боюсь, целая неделя уйдет на то, чтобы какследует наточить его и привести в порядок, убрав все эти засечки и зазубрины, —мрачно произнес он и начал спускаться вниз.

Спархок поднял свой меч и тоже спустился вниз по террасам.Неожиданно на него навалилась усталость. Он подобрал свои латные рукавицы иподошел к Бериту, в благоговейном трепете глядевшему на него.

— Это был отличный удар, — сказал он юноше,положив руку ему на плечо. — Благодарю тебя, брат.

Улыбка озарила лицо Берита.

— О, кстати, — добавил Спархок, — тебе быстоило отыскать топор Бевьера. Он души в нем не чает.

Берит усмехнулся.

— Хорошо, Спархок.

Спархок оглядел усеянный трупами Храм, затем взглянулнаверх, через проломленный купол, на звезды, мерцающие в холодном зимнем небе,раскинувшемся высоко над их головами.

— Кьюрик, — рассеянно проговорил он, —который сейчас час? — Он осекся, и волна невыносимого горя вновьзахлестнула его. Взяв себя в руки, он оглядел своих друзей. — Со всеми всев порядке? — спросил он. Затем он что-то пробормотал себе под нос иглубоко вздохнул. — Давайте выбираться отсюда.

Они прошли по сверкающему полу из оникса и взобрались поступеням наверх. Окинув прощальным взглядом мрачный полуразрушенный Храм, гденедавно царило зло, они заметили, что все статуи, опоясывающие стену, разбилисьна мелкие осколки. Келтэн шагнул вперед, осматривая дорогу.

— Кажется, все солдаты дали деру, — сказал он.

Сефрения сняла чары с входа, и они двинулись дальше.

— Сефрения, — неожиданно раздался голос, едвагромче карканья вороны.

— Она еще жива, — укоризненно покачал головойУлэф.

— Это случается, — сказала Сефрения. — Иногдаяд действует дольше, чем обычно.

— Сефрения, помоги мне, Пожалуйста, помоги мне.

Стирикская волшебница обернулась и взглянула на принцессуАриссу, едва держащую свою голову, моля о пощаде.

Голос Сефрении прозвучал холоднее самой смерти.

— Нет, принцесса, — ответила она. — Не ждиэтого от меня. — И Сефрения вновь присоединилась к Спархоку и остальным,плотным кольцом окружившим ее.

За ночь ветер часто менялся, а сейчас он неизменно дул сзапада, неся с собой снег. Неистовая гроза, которая прошла прошлой ночью,поглотила весь город, сорвала крыши с одних домов и разрушила другие. Улицыбыли покрыты обломками и тонким слоем мокрого снега. Берит нашел и привел ихлошадей, и Спархок с друзьями медленно ехали по разрушенному городу. Им болеене надо было спешить. За ними ехала повозка, которую Келтэн раздобыл на однойиз улиц; Телэн правил лошадьми, а позади него лежал раненый Бевьер, рядом скоторым покоилось завернутое в плащ тело Кьюрика. Сефрения заверила их, чтотление, которое смерть неизбежно несет с собой любому человеку, не коснетсяКьюрика. Сефрения ехала верхом на своей белой лошадке, прижимаясь щекой ктемным густым волосам Флейты. Спархок с изумлением заметил, что по-прежнемудумает о вечно юной Богине как о Флейте. Да сейчас она совсем и не походила наБогиню. Она прильнула к Сефрении, лицо ее покрывали слезы, и всякий раз, когдаона открывала глаза, они были полны ужаса и отчаяния.

Солдаты Земоха и несколько оставшихся в живых солдат Азешаспасались бегством, покинув пустынный город, и траурная пустота окутала его своимскорбным молчанием. Что-то совершенно странное произошло со столицей Отта. Храмбыл почти полностью разрушен, и сильно изуродован дворец, но это было вполнеобъяснимым. Казалось невероятным то, что произошло с остальным городом. Жителиеще совсем недавно покинули его, но дома их были разрушены — но не все сразу,что могло произойти из-за могучей силы взрыва потрясшего Храм, а небольшимигруппками по два, по три дома. Это походило на то, что запустение, пожирающеелюбой покинутый город, справилось с ним за считанные часы, вместо веков. Домаосели, печально поскрипывая и дожидаясь той скорбной минуты, когда тяжестьюсвоей придавят сами себя. Стены города все искрошились, и даже булыжники,которыми были мощены улицы, выпирали или осели в провалах, разбитые и покрытыетрещинами.

Их безумный отчаянный план увенчался успехом. Но победадосталась им слишком дорогой ценой. И не было ликования, и радостью неполнились их глаза. Грусть окружала их, и не только из-за тяжелой утраты.

Бевьер был бледен от сильной потери крови, а лицо его —глубоко встревожено.

— Все-таки, я до сих пор не могу понять, — призналон.

— Спархок — Анакха, — терпеливо ответилаСефрения. — Это слово стирикское, оно означает «без судьбы». Все людиподвластны судьбе, тому, что написано у них на роду, все — кроме Спархока. Онживет вне судьбы. Мы знали, что он придет, но не знали когда и кто им будет. Онсам вершит свою судьбу, и существованием своим вселяет ужас в самих Богов.

Они оставили за собой постепенно разрушающийся город вкружащемся водовороте толстых снежинок, гонимых ветром с запада, но еще долгомогли они слышать шум и грохот обваливающихся домов и зданий. Путь их лежал наюг, и кони резво торопились по дороге, ведущей в Кораках. Ближе к полудню,когда снег начал ослабевать, они нашли себе приют на ночь в одной из безлюдныхдеревень. Они все очень устали, и мысль о том, чтобы проскакать еще хотя быодну милю была для них просто невыносима. Улэф приготовил поесть, даже непытаясь прибегнуть к своей обычной уловке, и они разошлись спать еще задолго дотого, как на землю опустились сумерки.