Свечение, исходящее от светляка, заметно увеличилось и сталосгущаться, и наконец из самого его сердца появилась Афраэль. Она что-тотихонько наигрывала на свирели. Ноги ее как обычно были перепачканы травянымсоком. Лицо маленькой Богини хранило печаль.

— Ступай вперед и разбей камень, Спархок, —печально проговорила она. — Все равно они не послушают тебя. —Малышка вздохнула. — Что касается меня, так я устала от этой вечной жизни.Разбей Беллиом, и покончим с этим.

Беллиом потемнел, и Спархок почувствовал, как самоцветсодрогнулся в его руке. Затем по его ажурным лепесткам вновь разлилось голубоесияние, мягкое и смиренное.

— Теперь они помогут, Спархок, — сказала емуАфраэль.

— Так ты лгала им? — укоризненно покачал головойрыцарь.

— Нет, я лгала тебе, а им и слова не промолвила.

Он не мог не рассмеяться.

Спархок миновал пятую террасу. Теперь идол был гораздоближе, и очертания его приняли угрожающие размеры. Спархок мог также видеть иОтта, вспотевшего и едва переводящего дыхание; он по-прежнему вел поединок сСефренией, и Спархок знал, да мог и воочию убедиться в этом, что бой этот будетпосложнее их дуэли с Мартэлом и сразиться в нем могут лишь самые искусные маги.Теперь рыцарь смог получше разглядеть застывший страх на лице Энниаса и Ариссус сыном в полуобморочном состоянии.

Спархок неожиданно ощутил присутствие Троллей-Богов. Этоощущение было столь всепоглощающим и непреодолимым, что рыцарю казалось, будтоон видит огромные ужасные очертания, нависшие, чтобы защитить, прямо позадинего. Он взобрался на шестую террасу. Осталось еще три. Может число девятьприобрело особое значение в извращенных умах идолопоклонников, пронесласьпраздная мысль в голове Спархока. К этому времени Бог земохцев, охваченныйотчаянием и ужасом, отбросил всю свою осторожность. Он видел свою погибель,неумолимо взбирающуюся к нему по ступеням, и решил не сдаваться и пустить в ходвсю свою силу и мощь в отчаянной попытке остановить этого грозного посланника вчерных доспехах, несущего в своих руках его переливающуюся голубизной смерть.

Огромные языки пламени неожиданно преградили дорогуСпархоку, но не успел он почувствовать жар, исходящий от них, как они ужепревратились в лед. И тут же уродливая бесформенная тварь набросилась нарыцаря, возникнув словно из ниоткуда, но огонь, еще более сильный, чем тот, чтобыл на него послан, без следа поглотил чудище. Тролли-Боги, оставленныеСпархоком без выбора, нехотя, но все же помогали ему, сметая с его пути всепреграды и ухищрения Азеша.

Едва Спархок ступил на седьмую террасу, Азеш пронзительнозавизжал и напустил на рыцаря череду ужасов, один отвратительнее другого, новсе они растворились в магии Троллей-Богов, да и самого Беллиома. А Спархокровной поступью прошел седьмую террасу и взобрался на восьмую.

Его окружали горы золота — монеты и слитки величиной счеловеческую голову слепили своим тяжелым блеском глаза Спархоку, мешая идти. Итут, казалось, из пустоты, на сваленное огромными кучами золото обрушился целыйкаскад переливающихся драгоценных камней, он несся сверху подобно водопаду, вкотором затерялась радуга, окрасившая несущие им воды во все богатство своихцветов и оттенков. Но послышалось ужасное чавканье и все это изобилие началомедленно таять, а потом и вовсе исчезло, как будто его и не было.

— Спасибо, Гхномб, — шепнул Спархок Троллю-БогуЕды.

Любвеобильная гурия, красоты и очарования такого, чтозаходило сердце, соблазнительно манила к себе Спархока, но сразу же попала вобъятия похотливого Тролля. Спархоку не было известно имя Тролля-БогаПлодородия, как мягко назвал его Улэф, и поэтому не знал, как к немуобратиться, чтобы поблагодарить. Он глубоко вздохнул и взошел на девятую ипоследнюю террасу.

— Ты не можешь! — взвизгнул Азеш. Спархок неотвечал, мрачно и неуклонно он продвигался к идолу, все еще сжимая Беллиом водной руке и с угрожающе занесенным мечом в другой. Совсем близко от негосверкнула молния, потом другая, но все они потонули в сапфирной ауре, которойего окружил волшебный цветок-гемма.

Отт бросил свою бесплодную дуэль с Сефренией и теперь, рыдаяот страха, отползал к алтарю, слева от которого, с глазами, полными безумия,распластался ниц павший духом Энниас, и рядом с ним, крепко прижавшись друг кдругу, завывали Арисса и Личеас.

Спархок добрался до узкого алтаря.

— Пожелай мне удачи, — шепнул он вечно юнойБогине.

— Конечно, отец, — ответила она.

Сияние, исходившее от Беллиома, разрасталось и становилосьвсе ярче и ярче, и идол, казалось, весь поник и съежился, выпучив от страхасвои глазищи. И Спархок созерцал ту особую беззащитность, что проявляетБессмертный, неожиданно натолкнувшись на свою собственную погибель. Одна толькомысль об этом уничтожает все другие, и Азеш повел себя не умнее ребенка,охваченного гневом. Он разразился жестокой бранью и вслепую послал огненныйпоток, предназначенный для рыцаря в черных доспехах, посягнувшего на егособственное существование. Но едва стремительно несущийся шквал зеленого огнякоснулся ослепительного голубого пламени Беллиом, а раздался оглушительныйвзрыв; голубое сияние пошло волнами и застыло вновь. Зеленый пламень отступилназад, а потом снова устремился на Спархока.

И они сшиблись, Беллиом и Азеш, каждый до конца выкладываявсю мощь и силу, защищая свою жизнь. И никто из них не хотел — и не мог —смягчиться и отступить. И к Спархоку неожиданно пришло ощущение, даже больше —уверенность, — что ему вот так и придется стоять на этом самом месте целуювечность с самоцветом в руке, пока Азеш и Беллиом остаются сплетенными в жаркойсхватке.

Внезапно за его спиной что-то пронеслось, жужжа и крутясь ввоздухе, издавая при этом звук, схожий с хлопаньем птичьих крыльев. Это нечтопронеслось над его головой и лязгнуло о грудь идола, рассыпав веером искры.Теперь Спархок разглядел, это был Локамбер Бевьера. Берит, скорее бездумно, чемобдуманно, зашвырнул Локамбером в безобразного идола — довольно глупая выходка.

Но это помогло!

Непроизвольно истукан попытался уклониться от летящеготопора, хотя тот бы не смог причинить ему никакого вреда; и тут же всяисходящая от него сила и палящий огонь исчезли, как будто их и не было.Спархок, не теряя ни мгновенья, изо всех сил устремился вперед, с крепкозажатым в левой руке Беллиомом, и, уже через несколько шагов оказавшись подлеидола, с размаху ткнул им как копьем в обожженный рубец чуть пониже животамраморного изваяния. От такого сильного удара его рука онемела.

Раздался оглушающий звук такой силы, что Спархок суверенностью подумал, что весь мир содрогнулся от его разрушительной мощи.