Военные выглядят уверенно. Будем молиться, чтобы они оказались правы.

31 марта 1918 г. Вчерашний обстрел из дальнобойных гаубиц продолжался полдня. Они произвели около 12 выстрелов. Один снаряд упал на казармы на улице Вавилон.

Видел Клемансо. Он выглядит уверенно, но сегодня — критический день. Мы, несомненно, убили большое количество немцев, но наша 5-я армия практически уничтожена. Будем надеяться, что Фошу, генералиссимусу над англо-франко-американскими войсками, удастся остановить германское наступление и спасти Амьен.

1 апреля 1918 г. Вчера упало два снаряда из дальнобойного орудия, сегодня один упал в 13.10, а второй — в 16.10. Военный атташе говорит, что второй сегодняшний снаряд взорвался в двадцати шагах от него, когда он в своем автомобиле проезжал площадь Вобан, за Домом инвалидов. Убиты двое. Швейцарскому посланнику, по его словам, объяснили: из-за различных условий в атмосфере и разного сопротивления воздуха не все снаряды, выпущенные из дальнобойных гаубиц, долетают до Парижа. Он очень подавлен из-за гибели своего советника с женой. В Страстную пятницу они находились в церкви, на которую упал снаряд. Погибший советник занимался германскими интересами во Франции. По словам военного атташе, воронка от взрыва была довольно маленькой, а сам взрыв не показался ему громким, но он все же был громким, потому что я отчетливо слышал его отсюда, и, возможно, его слышали во многих частях города.

2 апреля 1918 г. В 3.15 утра началась стрельба. Я спал и не слышал сигнала тревоги. Мы все спустились в погреб. Налет окончился в 4.30 утра. Девять бомб упали в окрестностях Лионского вокзала. В 10.10 послышался грохот дальнобойного снаряда. Я не слышал, где он упал. Сейчас 18.00, а второго снаряда нет, так что, полагаю, его и не будет.

3 апреля 1918 г. В утренних газетах пишут, что, по утверждениям германских пленных, взорвалось одно из дальнобойных орудий, из которого обстреливали Париж. Сегодня в 9.50 прилетел снаряд из такого орудия. Но, когда мы с Мильераном гуляли по улице Капуцинок к бульвару в 18.45, взорвался еще один снаряд. Он думал, что снаряд взорвался неподалеку, но он был далеко. Один вчера упал возле банка Нойфлица на улице, которая пересекает улицу Лафайетт.

4 апреля 1918 г. Со вчерашнего дня до Парижа не долетают снаряды из дальнобойных гаубиц. Наверное, дождь и туман неблагоприятны для стрельбы на дальние расстояния.

Храм на улице Риволи напротив Лувра, перед которым стоит статуя Колиньи, был переполнен: многие пришли на заупокойную службу по швейцарскому советнику и его жене, убитым в церкви Сен-Жерве. Пастор прочел бесстрастную проповедь против германского варварства.

По подсчетам, с начала германского наступления Париж покинули 500 тысяч человек. Похоже на то, так как сейчас Париж — не место для паникеров.

По пути на родину меня посетил проницательный адмирал Холл[503] — он возвращается из Италии. Он считает, что война может закончиться в этом году, и успешно с морской точки зрения. Он не понимает, зачем нам возвращать Германии какие-либо из ее колоний, но нам придется позволить ей вторгнуться в Россию, если ей удастся наступать достаточно долго. Германия столкнется с большими трудностями с Лениным и Троцким. Он хвалил Вимиса.

Позже. Дождь шел весь день, как и вчера. По германскому радио говорят, что вчера Париж не бомбили, так как был день похорон жертв несчастного случая в церкви в Страстную пятницу. Они выпустили один снаряд утром. Скорее всего, дальнейшему обстрелу помешал дождь, а не похороны.

Сегодня приходил Нидем[504]. Он спрашивал, не могу ли я добиться того, чтобы с медицинских сестер Красного Креста не брали 10 % налог на счета в отелях. Он добавил, что медсестер эвакуировали из прифронтовой местности и Абвиля, и вместо них работают санитары. Нидем сказал (по-моему, сведения поступили от австрийки, сестры миссис Нидем, которая находится в Швейцарии), что австрийцы возмущены тем, что немцы бомбили Париж в Страстную пятницу, — они наверняка понимали, что в такой день в храмах будет много верующих.

5 апреля 1918 г. Англичане больше критикуют Гофа, чем французы, и его наконец «освободили». Французы в ужасе из-за нашей катастрофы, но понимают, что она произошла из-за непреодолимого нажима. Многие думают: помимо того, что британским войскам ужасно не повезло, они не верили в Гофа. По-моему, теперь, когда Фош практически генералиссимус, Версаль утратит свое значение. Клемансо говорит об этом: «Je m’en fous»[505]. Версаль привел к Фошу. Мы немного отступили у Амьена, то есть в Виллер-Бретоннё по пути из Ама, что неприятно для Клемансо, так как Хейг поклялся, что выстоит. Американцы проявили близорукость, не вступив в войну раньше. Президент Вильсон поступает более чем глупо, не поощряя японскую интервенцию. Какую часть русских он умиротворит своим отношением к так называемому «русскому народу»? Такого понятия не существует; это всего лишь агломерация разных рас, которая распалась на части. Вопрос заключается в том, обрадуются ли противники большевиков японской инициативе, поощряемой и поддерживаемой странами Антанты и сопровождаемой заверениями в отказе от аннексий. Попытаться стоит, но, как говорят юристы, «скорость играет главнейшую роль в договоре».

Парижане, особенно состоятельные буржуа, покидают город. Многие магазины закрыты; всеобщее ощущение тревоги, но военные как будто уверены в том, что боши не дойдут до Парижа. Если только сражение, которое идет сейчас, не окончится нашей решающей победой, мир кажется дальше, чем когда бы то ни было, и я не предвижу большого успеха для нас. Если мы не пустим немцев в Амьен, Кале и Париж и многих убьем, у американцев появится время, чтобы вступить в войну, а у нас — перебросить подкрепления во Францию.

Клемансо сказал о Чернине: «Il a menti»[506], когда последний приписал первому мирные инициативы. Нам известно, что некие послания передавались Чернину от Бриана или кого-то, кто действовал от его имени, но я уверен, что Клемансо не делал австрийцам никаких предложений. Попытки Ллойд Джорджа обернулись фиаско.

Один из дальнобойных снарядов упал на улице Фавар, возле здания «Опера Комик», когда там шел утренний спектакль. Ни вчера, ни сегодня (15.30) обстрела не было. Может быть, немцы передвигают пушку или пушки, чтобы попадать в другие округа Парижа, кроме тех, которые уже подвергались обстрелам.

8 апреля 1918 г. В ночь на пятницу я заболел — внутренние боли. Я позвонил врачу; очевидно, тот встревожился и привел с собой Рошара, хирурга; они пока не пришли к определенному мнению, в чем дело.

Клемансо сегодня прислал мне известие, что сражение пока остановлено.