первые пару дней она могла бы проболтаться, так как эмоции были еще свежи, но Найрад как нарочно не попадался на глаза, занимаясь своими управленческими делами. Даже Ричи до сих пор спал, несмотря на увещевания лекаря о том, что он должен очнуться с минуты на минуту. А других друзей в общине у Кейсы не было. Пара молодых перекидышей, с которыми она было сошлась, исчезли после раздела стаи, переметнувшись на сторону Милорада или Агнесс, поэтому девчонке пришлось вариться в котле собственных мыслей в гордом одиночестве.

Перспектива стать волчицей будоражила, заставляя сердце стучать быстрее. Старик держался уверенно, говоря об обращении. От других Кейса знала, что возраст Лиса исчислялся столетиями, а опыт управления общиной насчитывал много десятков лет. Наверняка вожак знал, как обратить человека в волка. И по каким-то причинам он согласился осуществить ее желание.

Найрад же, напротив, не знал ритуала и вообще не сильно-то горел желанием сделать ее волчицей, хотя и подкидывал подобные идеи, дразня ее. Возможно, парень вовсе не хотел, чтобы она стала оборотнем, так как сам всю жизнь мечтал стать человеком. Для него было непонятным желание стать перекидышем, так как он считал это чем-то вроде проклятия. А Кейса не могла понять, почему он хотел отказаться от своего дара ради того, чтобы жить скучной человеческой жизнью. Способность видеть в темноте, перемещаться в пространстве, быть сильнее атлета, владеть магией, а также жить бессчётное количество лет — разве это не мечта?

Так размышляла Кейса, сидя возле декоративного бассейна, в котором плавали крупные карпы. Девчонка могла часами глядеть на скользящих в воде рыб, забывая о ходе времени. Это было для нее чем-то вроде медитации. Наблюдение за рыбами и журчащий плеск воды в небольшом фонтане успокаивали и позволяли на время забыть о тревогах. Кейса открыла для себя это место в саду пустующей резиденции Лиса на второй день пребывания в общине, и с тех пор приходила сюда почти каждый день.

Неожиданно в нескольких шагах от нее образовался сверкающий портал из которого вынырнул парень. Найрад грохнулся на землю, пару раз перекатился, чтобы смягчить падение, и так и остался лежать, раскинув руки и провожая взглядом пушистые облака.

— Развлекаешься? — поинтересовалась Кейса не в силах сдержать улыбку.

— Практикуюсь в перемещении, только силенок пока маловато, — ответил перекидыш, приподнявшись на локтях и подперев голову рукой. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Обычно сад пустует, маскирующие чары скрывают его от всех, кроме меня и садовника.

— Наверное, это не действует на людей, — пожала плечами Кейса, — я часто прихожу сюда. Здесь тихо и никого не бывает. А я-то ломала голову, почему тут еще не разбили палатки пришлые оборотни? Теперь эта загадка разрешилась.

— Прошлый хозяин особняка ценил уединение и не пожалел времени на создание причудливых маскирующих амулетов. Не так-то просто скрыть что-то от оборотней, поэтому защита действует хитро и избирательно. Вероятно, на людей она не рассчитана, так как в волчьих общинах представители человеческого рода редкие гости.

— Будем считать, что мне повезло.

Найрад поднялся и принялся отряхивать одежду от пыли. Приведя себя в порядок, он подошел к кромке бассейна.

— О чем ты думаешь, сидя здесь в одиночестве? — спросил перекидыш, положив руку на ее плечо.

— Об оборотнях, — ответила Кейса.

— И что же ты о нас думаешь?

— К примеру, задаюсь вопросом, что вы едите? Сырое мясо в волчьем обличье? Пьете кровь? Или существует какая-то специальная диета?

— Мясо вполне сойдет, если приходиться жить в лесу, и нет никакой другой пищи, но вообще-то я его не люблю, хотя среди собратьев найдутся любители поохотиться. По мне, это слишком примитивно и больше подходит животным, чем существам с развитым сознанием. Кровь? — усмехнулся парень, — мы же не вампиры какие-нибудь, на что она нам сдалась? Обычная человеческая еда вполне подходит. Никогда не слышал, чтобы здоровые оборотни нуждались в специальной диете. Разве что, редкий перекидыш будет есть мусорную пищу, такую как чипсы, газировку или всякие полуфабрикаты. Обостренное чувство вкуса делает эти продукты непригодными для питания. Так что, в некотором роде мы — гурманы.

— Это радует, — с облегчением сказала Кейса, — насчет мяса я так и подумала, потому что не заметила, чтобы здесь держали скот, но сомнения остались, ведь дичь на провизию можно добывать в лесу. В человеческих легендах и преданиях оборотней описывают более кровожадными.

— Неужели я кажусь тебе таким кровожадным?

— В нашу первую встречу ты чуть не разорвал меня на куски. Если бы не Агнесс, то, наверное, я бы стала для тебя отличным обедом.

— Тогда я был немного не в себе, — поморщился Найрад, — но бросаться на тебя точно не собирался. Моей мишенью могла стать шаманка, ее маскирующие чары зародили подозрение, что она из Анти, а всему виной был чертов пес, который валялся в сенях, и фонил тревожный сигнал на весь лес.

— Вот только не надо все сваливать на Ричи, — хмыкнула Кейса.

— Ты права. Проблема была в том, что меня не предупредили о его присутствии. Но теперь это уже неважно. Главное, все остались целы. Хотя, может и стоило разорвать эту прохиндейку при первой встрече, но она может за себя постоять. Еще вопросы?

— Правда ли, что оборотни бессмертны?

— Нет, но мы можем прожить намного дольше обычного человека. Известный рекордный возраст, зафиксированный документально — тысяча сто восемь лет. И, думаю, это не предел. Правда особям, прожившим больше века, надоедает стайная жизнь. Они уходят на вольные хлеба, а если остаются среди себе подобных, то предпочитают не афишировать свой возраст. Говорят, после рубежа в сотню лет происходит мистическое перерождение, меняются жизненные взгляды, а также появляются дополнительные хвосты в волчьем обличье, которые долгожители предпочитают скрывать с помощью маскировочной магии. Но большинство перекидышей живет гораздо меньше, умирая насильственной смертью, в результате несчастного случая или от болезней. Кто-то вообще предпочитает прожить человеческий век, не останавливая старение.

— А как его можно остановить?

— Мы можем выбрать в каком возрасте остаться на всю оставшуюся жизнь. Как правило это — двадцать, тридцать, сорок или пятьдесят. В редких случаях старше, еще реже — моложе.

— А ты?

— Я еще пока не решил.

— Все это так клево! — воскликнула Кейса.

— Ты так спрашиваешь, будто примеряешь это все на себя. А, между тем, я пока еще не нашел способ тебя обратить.

— Уже и поинтересоваться нельзя? — фыркнула девчонка.

— Спрашивай, конечно, коли интересно, — ответил перекидыш, — надеюсь, ты не с кем не обсуждала обращение?

— Нет, что ты! — невинно захлопала глазами Кейса.

— Ну, вот и славно, — Найрад сел рядом и приобнял