973 В Германии все олицетворяется в «идее». Обычных людей не бывает – вы либо «господин профессор», либо «господин советник», либо «господин ревизор» и т. д. Немецкая идея может быть верной или ошибочной, но никогда не перестает быть идеей, принадлежит ли она высшей философии или представляет собой какое-то глупое предубеждение. Даже умирая, в Германии вы не умираете в простом человеческом страдании: ваша кончина – идеальная форма, «отбытие в мир иной такого-то» или что-то в этом роде.

974 Сокровеннейшая истина Англии и в то же время ее ценнейший вклад в достояние человеческого рода – это «джентльмен», явление, спасенное от пыльного рыцарства раннего Средневековья и ныне проникшее в самые укромные уголки современной английской жизни. Это высший принцип, который никогда не утрачивает убедительность, это сияющие доспехи рыцаря, совершенного душой и телом, – и одновременно жалкий гроб несчастных естественных наклонностей.

975 Но возможно ли столь же просто «оценить» другие страны, будь то Италия, Австрия, Испания, Нидерланды или Швейцария? Все они вполне своеобразны, но вот их дух труднее уловить. Потребуется, быть может, не одно слово, а несколько предложений. Америка тоже относится к числу тех стран, которые нельзя описать кратко. Европейский предрассудок призывает свести все к жажде наживы, но так могут думать только люди, которые понятия не имеют, что на самом деле значат деньги для американцев. Будь они сами американцами, это утверждение имело бы смысл. Но Америка не настолько проста. Конечно, в Америке, как и везде, хватает обыденного материализма, однако, наряду с ним, здесь присутствует в высшей степени восхитительный идеализм, с которым вряд ли сравнится любой другой в какой-либо стране. Вообще деньгам до сих пор присуща этакая магия старого табу, восходящего к тем временам, когда любое финансовое предприятие, будь то банковское дело или ростовщичество, считалось греховным. Потому в «старых» странах денежное ремесло по-прежнему сродни запретному удовольствию и потому у нас считается хорошим тоном замалчивать денежные дела. Американец, не стесненный бременем исторических условий, может зарабатывать и тратить деньги по их прямому назначению. Америка особенно свободна от власти денег, хотя много зарабатывает. Как европейцу понять эту загадку?

976 У Америки все же есть принцип (или идея, или установка), но это точно не деньги. Нередко, анализируя сознательные и бессознательные содержания моих американских пациентов и учеников, я натыкался на нечто, для чего подходящим описанием, пожалуй, будет словосочетание «героический идеал». Все самые идеалистические усилия направляются на то, чтобы выявить лучшее в каждом человеке, и при встрече с хорошим человеком того, естественно, поддерживают и подталкивают вперед – до тех пор, пока он наконец не рухнет от изнурения, промежуточных успехов и общего триумфа. Так бывает в каждой семье, где честолюбивые матери внушают своим отпрыскам, что они должны расти героями; так бывает на фабриках и заводах, где вся система управления призвана расставлять лучших людей на соответствующие участки. Или вспомним школы, где детей учат быть смелыми, мужественными, полезными – и «хорошими парнями», коротко говоря, героями. Нет такого достижения, ради которого люди не готовы прикончить сами себя, даже если это сущая ерунда. Нынешний кинематограф изобилует героями всех мастей. Американским аплодисментам принадлежит в этом отношении мировой рекорд. Восторженные толпы окружают «великих» и «знаменитых», в чем бы те ни преуспели; даже Валентино[608] получил свою долю почета. В Германии ты велик, если твои титулы длиной в два метра; в Англии – если ты джентльмен; во Франции – если вносишь вклад в общую репутацию страны. В малых странах люди, как правило, не обретают величия при жизни в силу размеров территории, зато слава приходит к ним посмертно. Америка, пожалуй, единственная страна, где «величие» ничем не ограничено, ибо оно отражает основополагающие надежды, желания, устремления и убеждения всего народа.

977 Признаю, что американцу все это кажется вполне естественным, но для европейца подобное ощущение в новинку. Многие европейцы заражаются чувством неполноценности, когда посещают Америку и встречаются с ее героическим идеалом. Как правило, они скрывают свои чувства, лишь громче хвалятся Европой или начинают высмеивать то многое в Америке, что заслуживает критики, например: грубость, жестокость и примитивность. Нередко самый первый и решающий удар они получают на таможне, и это событие определяет их отношение к Штатам в целом. Героическая установка неизбежно должна сочетаться со своего рода примитивностью, ведь она всегда была частью и признаком спортивного, так сказать, первобытного общества. Тут в игру вступает подлинный исторический дух Красного Человека (индейца). Взгляните на американский спорт! Американцы – самые дерзкие, самые безрассудные и самые успешные спортсмены в мире. Идея игры ради игры у них почти полностью исчезла, зато в других странах еще преобладает именно идея игры, а не профессионального спорта. Этот спорт требует тренировок на грани жестокого издевательства и практики, почти бесчеловечной в исполнении. Американские бойцы – гладиаторы каждым своим дюймом, а волнение зрителей проистекает из древних инстинктов сродни кровожадности. Американские студенты проходят посвящения и формируют тайные общества, как лучшие среди варварских племен. Тайные общества всех видов отмечаются по всей стране, от ку-клукс-клана до рыцарей Колумба[609], их обряды аналогичны любой примитивной мистической религии. Америка воскресила призраков спиритуализма, родиной которого является[610], и излечивает болезни с помощью «Христианской науки»[611], причем у последней общего с шаманским психическим исцелением больше, чем с какой-либо известной наукой. Вдобавок эта «наука» приносит некоторую пользу, как и шаманские снадобья.

978 Старое европейское наследие выглядит довольно бледно по сравнению с этими мощными первобытными влияниями. Вы когда-нибудь сравнивали горизонт Нью-Йорка или любого большого американского города с горизонтом такого пуэбло[612], как Таос? Вы видели, как дома громоздятся башнями, одна выше другой, ближе к центру? Без сознательного подражания американец бессознательно заполняет спектральные очертания ума и темперамента Красного Человека.

979 В этом нет ничего чудесного. Так было всегда: завоеватель побеждает старожила телом, но уступает его духу. Рим в зените своего могущества впитывал мистические культы Востока; однако дух самого скромного среди них, еврейского тайного общества, напрочь преобразил величайший из всех городов. Завоеватель получает неправильных духов-предков, как сказали бы первобытные люди; мне нравится этот красочный способ выражения мысли – он содержателен и подразумевает все мыслимые последствия.

980 Люди редко хотят знать, каково явление само по себе; им важно знать, благоприятно оно или неблагоприятно, целесообразно или дурно, как будто на свете и вправду существует нечто заведомо благое или дурное. Факты таковы, какими мы их принимаем. Кроме того, все, что движется,