А Патти протестующе хныкала и прижималась к Берту. «Глупости, что же с нее, пылинки сдувать, что ли? Видишь, ей это нравится!»

Это не было похоже на те отношения между отцом и «парнем юбке», о которых пишут в книгах. Однажды Патти спросила его прямо, хотел бы он, чтобы она была мальчишкой. Он ответил, как всегда, немедленно и напрямую: «Что еще за глупости! Будь у меня сын, не было бы тебя, а что я без тебя делал бы, одинокий старик?»

Двери в реанимацию приоткрылись, и вышла медсестра. Прежде чем двери закрылись снова, Патти на миг увидела отца. «Одинокий старик» — эти слова промелькнули у нее в голове, но Патти не могла бы сказать почему. Гордый, одинокий старик, беспомощно лежащий на белой постели.

«Пока ты еще ребенок, — сказала себе Патти, — родители крутятся вокруг тебя. Поднимают, отряхивают, целуют ушибленные места; всегда, когда нужно, кто-то есть под руками, и ты считаешь это само собой разумеющимся. Потом приходит их черед, и они беспомощны, но что можно сделать, кроме как сидеть, ждать и надеяться, что Бог услышит твои молитвы, потому что ведь случается же чудо?»

По коридору торопливо приближалась запыхавшаяся Мери Макгроу, которую наконец отыскали в Куинсе на благотворительном мероприятии. Патти встала, взяла мать за руки и поцеловала.

— Ничего нового, — сказала Патти. — Он здесь. — Она кивнула в сторону закрытых дверей. — Никого не пускают. Врач — какой-то знаменитый кардиолог, но он ничего не говорит, наверное, ему нечего сказать. Присаживайся.

Мери Макгроу ответила:

— Он жаловался, что ему трудно дышать. Я сказала, что это из-за лишнего веса и переутомления. Может быть…

— Прекрати, — перебила ее Патти. — Ты так внушишь себе, что это твоя вина, а это неправда.

«Это скорее моя вина, — подумала она. — Сегодня за обедом я просто переложила свои проблемы на его плечи».

Тут ей кое-что пришло в голову.

— Когда это произошло, у него был Пол, — сказала она. — А где он вообще?

Мери Макгроу казалась довольной.

— Я рада, что с ним был Пол. Твой Пол просто прелесть. Он с кем угодно умеет найти общий язык.

Был ли смысл утверждать обратное? Патти промолчала.

Мери продолжала:

— Отец всегда боялся, что ты выскочишь за какого-нибудь деревенщину, как он сам; он всегда так говорил, хотя знал, что это неправда. Когда ты привела к нам Пола, мы с отцом долго не могли уснуть, говорили о тебе и о нем, прикидывали, подходит ли он тебе. Помнишь свою свадьбу? Я не забыла. Сколько было солидных людей с его стороны, и ты, припавшая к отцу…

— Мама,— резко перебила ее Патти,— папа еще жив. И у других были инфаркты, и ничего. Ты о нем… ты о нем говоришь, как будто его уже нет с нами, а это неправда.

Мери Макгроу молчала.

— Нам просто придется присмотреть, чтобы он столько не работал, чтобы не брал все на себя.

Мери Макгроу улыбнулась.

— Нам бы мог помочь Пол. Он молод, силен и, как говорит отец, хорошо знает дело.

— Да, — машинально ответила Патти.

— Я только надеюсь, — продолжала Мери Макгроу, — что отец не узнает о том скандале, который произошел на открытии Башни мира. Он собирался туда и хотел, чтобы я пошла с ним, но я отказалась. Слишком много больших людей — губернатор, сенаторы, конгрессмены, мэр и так далее; мне в таком обществе не по себе. Но отцу это не мешает. Ему ничего не мешает. Он…

— Мама, — спросила Патти, и голос ее прозвучал решительно и властно, — что там у них за скандал?

— Это показывали по телевидению. Я услышала, когда проходила через холл.

— Послушай, я хочу знать только одно. Что там за скандал?

— Откуда-то пошел дым. Или огонь. Никто не знает толком, в чем дело. — Мери на минуту умолкла. А потом неожиданно тихо и настойчиво произнесла: — Берт! Берт! Прошу тебя!

— У папы будет все в порядке, мама.

— Разумеется. — В ней стала заметна скрытая сила. Мери встряхнула головой, как бы прогоняя дурные мысли, и отбросила прядь волос. — Ты давно уже здесь, девочка моя?

— Какая разница!

— Ожидание хуже всего. — Мери улыбнулась. — Человек ко всему привыкает. — Она помолчала. — Теперь здесь останусь я.

— Но к нему нельзя.

— Он все равно почувствует, что я здесь. А ты беги. Попей где-нибудь чаю и прогуляйся. Когда немного отдохнешь, возвращайся. Я буду здесь.

— Мамочка…

— Я это серьезно, — сказала Мери Макгроу. — Мне нужно немного побыть одной. Помолюсь за нас всех. — Ее голос стал тверже.— Иди. Оставь меня с отцом,— приказала она.

«Ради Бога, вон отсюда, скорее на солнечный свет, прочь из этого города, ставшего, скажи себе честно, городом смерти. Но только не твоей смерти, папочка, прошу тебя, прошу тебя. Да, конечно, этого не миновать, но все равно — не думать об этом, может быть, тогда смерть навсегда останется в тени…»

Куда человек идет в такие минуты? В парк, на природу, в гущу стволов и трепещущих листьев? Куда по воскресеньям водил тебя отец, чтобы посмотреть на тюленей, пляшущих в бассейне, туда, где он покупал тебе воздушную кукурузу, множество воздушной кукурузы, а потом еще мороженое? Нет, только не в парк!

Патти шла и шла, сама не понимая куда, но, видно, ею владело какое-то неосознанное желание, потому что она вдруг очутилась перед величественно возносившейся к небу Башней мира, где столько раз бывала за годы ее строительства. Но теперь Башня была тяжело ранена, она стала таким же беспомощным гигантом, как и ее создатель Берт Макгроу. У вершины был заметен, как сигнал бедствия, отвратительный хвост дыма, а на площади переплетались шланги, ужасно похожие на провода и трубочки, которые вели от постели Берта Макгроу. Через открытые двери они вползали в вестибюль и исчезали в густом дыму.

Повсюду были полицейские барьеры и толпы жаждущих новой крови и новых ужасов зевак, словно пришедших на публичную казнь.

«Господи!» Патти показалось, что она теряет сознание.

— Вам плохо, мисс? — спросил ее темнокожий полицейский с добрым участливым лицом. За ним стоял другой полицейский, судя по виду — ирландец.

— Нет,— ответила Патти,— только вот…— Она показала в сторону несчастного здания.

— Да-да, мадам, — сказал чернокожий полицейский, — это печальное зрелище. — Он присмотрелся к ней. — Вы кого-то ищете?

— Я не знаю, кто здесь есть. — Патти поняла, что ее слова звучат бессмысленно, и попыталась выразиться яснее…— Здесь должен был быть мой отец. Там наверху, в банкетном зале.

— Ваш отец?

— Берт Макгроу. Тот, кто построил эту башню.

Огромный полицейский-ирландец неожиданно улыбнулся.

— Да, он крепкий мужик, мисс.

— Сейчас он в больнице с инфарктом. — Разговор был как из «Алисы в стране чудес» — отдельные реплики звучали все фантастичнее и бессвязнее. — То есть…