перед глазами, но… он так злился на себя из-за того, что не уделил должного внимания похищению, что мысль оборвалась.

- Из-за всего произошедшего я упустил то, что эти лекарства не нужны, чтобы сладить с пулевыми ранениями…- укорил себя доктор Доу.- К тому же гремлин стащил их задолго до происшествия на канале. Средство от сонной лихорадки, притирка от провалов в памяти, лекарство от инфлюэнцы Герарта и прочее… Зачем они вам понадобились, мистер Фиш?

Доктор Доу покосился на своего по-прежнему пребывающего без сознания пациента.

- Вы ведь украли их не просто так. Вы ничего не делаете просто так… Зачем? Это как-то связано с вашим нынешним состоянием?

Доктор закрыл шкаф и сел за стол. Открыл рабочую тетрадь…

- И как я мог упустить это? Непозволительно.

Натаниэль Доу погрузился в исследования…

***

Джаспер был в ярости. Ну, несмотря на всю свою хваленую логику, он пока еще был мальчишкой, а все мальчишки – и это известный факт! – то и дело злятся. В общем, для «мальчишки обыкновенного» практически не бывает состояния апатии – это сугубо полярное существо. Не в том смысле, что мальчишка – это пингвин, а в том, что он дрейфует на льдине между всего лишь двумя островками: о. Восторг (местоположение – чуть южнее любимого печенья и безнаказанного безделья) и о. Злость-на-весь-мир (в нескольких градусах восточнее наказаний и домашних обязанностей).

Джаспер был лучшим представителем мальчишечьего вида. Кроме того, он установил на своей льдине паровой двигатель и разъезжал между указанными островами на невиданной скорости (не обращая внимания на то, что из-за нагретого котла льдина под ним становится все тоньше).

И сейчас он злился из-за традиционного непонимания и коронного безразличия к его словам тошнотворной вороны. И пусть дядюшка время от времени с важным видом повторяет, что мнение племянника играет для него существенную роль, на деле он очень редко советуется, воспринимает его слова всерьез и никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не признает, что был неправ.

И ладно бы дело заключалось в составлении меню для третьего завтрака или в ежедневных утомительных угрозах отправить Джаспера к цирюльнику, но нет – сейчас дело было крайне серьезным.

Пропала Полли. Просто взяла и растворилась в воздухе в лучших традициях салонных фокусников. Разве что, не оставила после себя зловонную тучу черного дыма.

Джаспер заметил, что ее нет, не сразу. Еще бы – столько всего приключилось за какие-то пару дней: и поход на кладбище, и Фиш, и обыск, и Бикни, и снова Фиш…

Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел Полли. Перед отправкой на кладбище… Дядюшка очень грубо сообщил миссис Трикк и ее племяннице о том, что у них с Джаспером (он сделал на этом особое ударение) в городе дела, и что они пропустят завтрак, ланч и, скорее всего, обед. Миссис Трикк как всегда в таких случаях разлилась желчной тирадой, а Полли грустно сказала, что, быть может, отправится в Старый центр, а может, на Набережные, а может, и вовсе останется дома.

Только сейчас Джаспер понял, что она очень хотела поехать с ними. И ему стало очень неприятно. Тогда же он ничего не понял и еще – вот болван! – пожелал ей обойти все достопримечательности, которые покажутся ей примечательными.

А после этого… он ее не видел. Пару раз слышал ее шаги в гостиной этой ночью, видел крошки Твитти в дядюшкином кресле. Просто невозможно представить, чтобы дядюшка оставил крошки и вообще он ест так, что ни одной крошки не остается – разумеется, это могла быть лишь Полли – кто же еще позволил бы себе подобную наглость?

Джаспер обыскал весь дом, забрался на крышу, обшарил даже мусорный проход за домом, куда дядюшка не разрешает соваться. Полли нигде не было. Джаспер поделился своими подозрениями с дядюшкой, но тот был занят поисками лекарства для мистера Фиша и вообще не обратил внимания на его слова. Он сказал: «Нет, Джаспер, обед нельзя пропускать. И если миссис Трикк требует, чтобы ты съел капустные котлеты, ты должен их съесть…». Джаспер решил, что дядюшка не в своем уме, раз упоминает капустные котлеты – вдруг дойдет до ушей миссис Трикк и она действительно их приготовит. Еще он понял, что дядюшка занят настолько, что его не вырвать из размышлений, даже выстрелив в него из гарпунного пистолета.

Ничего не оставалось, и Джаспер продолжил поиски в одиночку… Снова заглянул в кухню, во флигель.

- Полли… Ты здесь?

Но Полли там по-прежнему не было. Он вернулся в гостиную, и тут во входную дверь постучали.

- Полли!- радостно воскликнул Джаспер, открывая дверь, но его ждало жестокое разочарование. Впрочем… все же разочарование было вовсе не жестоким, а довольно-таки милым. Мальчику предстала незнакомая девушка в коричневом платье и клетчатом пальто. Она кружилась на месте на дымящих паровых роликах.

- Простите,- сказала она.- А мисс Полли Трикк здесь живет?

Джаспер кивнул, и девушка продолжила:

- А вы… вы не могли бы сообщить ей, что к ней приехала Китти Браун?

- Она… ее нет. Давно.

Китти Браун помрачнела.

- У нас с мисс Трикк была назначена встреча на площади Неми-Дрё, возле редакции «Сплетни». Мы собирались отправиться на Набережные посмотреть Пыльное море. Но мисс Трикк так и не пришла – я начала волноваться, потому что Полли приезжая, и она могла потеряться. Я просто хотела убедиться, что все в порядке…

Джаспер не знал, что и думать. С Полли случилась беда. Это было понятно.

Мисс Браун попросила сообщить Полли о ее визите, когда она появится, попрощалась и укатила в облаке дыма, вырывающегося из роликовых коньков.

Джаспер вернулся в дом. Дядюшка спустился в гостиную и уже собирался было включить варитель – он так заработался, что совсем позабыл, что тот сломан и он отнес его в мастерскую. А еще он забыл, что миссис Трикк решила пройтись по лавкам, и посему не сможет сварить ему кофе. Доктор Доу в сердцах воскликнул, что безкофейность – это сущая пытка, и он не давал на нее своего согласия.

Джаспер попытался было убедить дядюшку в том, что Полли попала в беду, но доктор Доу в своей тошнотворно вороньей манере ему не поверил. Он полагал, что Полли доверять нельзя, и ее исчезновение воспринял едва ли не с облегчением – по нему было видно, что он очень надеется: без этой суматошной особы его жизнь вернется в норму. И вообще, казалось,