себя на письменном столе, чтобы ее шотландская ортодоксальность заставляла его все время улыбаться, а теплая привязанность маленького кузена грела бы его душу, и облачился наконец в пижаму и халат. Существовало все же одно утешение в том, что он в городе, вместо того чтобы еще пребывать в деревне, и это была возможность надеть халат и положить ноги на каминную решетку, при этом будучи совершенно уверенным, что никакой телефонный звонок из Уайтхолла, 1212, не потревожит твой покой. Он удобно устроился, задрав ноги, но не прошло и двадцати минут, как последовал звонок из Уайтхолла, 1212. Это был Картрайт.

– Я понял так, что вы сказали, что поставили на Чутье? – спросил он.

– Да. А что?

– Я ничего об этом не знаю, но сдается мне, что ваша лошадка выиграла, – заявил Картрайт. А потом добавил шелковистым и гладким, как у радиотети, голосом: – Спокойной ночи, сэр.

И повесил трубку.

– Эй! – крикнул Грант и несколько раз стукнул по рычагу. – Эй!

Но Картрайт уже отсоединился, и бесполезно было пытаться связаться с ним снова сегодня вечером. Это дружеское поддразнивание было напоминанием Картрайта о себе, мздой, которую он брал за то, что делал иногда кое-какую дополнительную работу.

Грант вернулся к своему Раньону[77], но не мог больше сосредоточить внимание на действиях его персонажа, этого строгого законника судьи Генри Дж. Блэка. Черт бы побрал Картрайта и его шуточки. Теперь ему придется первым долгом отправиться утром в Ярд.

Однако утром он даже и не вспомнил о Картрайте.

В восемь утра Картрайт стал одним из необъятного океана эпизодов, которые, оставаясь незамеченными, переносят нас из одного дня в другой, как массы планктона.

Утро началось, как обычно, с позвякивания посуды и голоса миссис Тинкер, ставившей на стол поднос с утренним чаем. Это была своего рода подготовка к четырем минутам, в течение которых Грант позволял себе лежать, еще не окончательно проснувшись, и ждать, пока чай немного остынет, так что голос миссис Тинкер достигал его слуха, как бы пройдя по длинному туннелю, который вел к жизни и дневному свету, но можно было еще немного подождать и не входить в него.

– Вы только послушайте, – говорил голос миссис Тинкер, адресуя это замечание монотонному шуму дождя. – Чистое наказание, льет как из ведра, небеса разверзлись. Ну прямо Ниагара. Вроде бы они там нашли Шангри-Ла. Я бы и сама в такое-то утро не отказалась оказаться в Шангри-Ла.

В полуспящем мозгу Гранта это слово колыхнулось как водоросль в тихой воде. Шангри-Ла. Очень усыпляюще. Очень одурманивающе. Какой-то город из кинофильма. Из романа. Какой-то нетронутый рай. Отгороженный от мира.

– Если верить сегодняшней газете, там вообще не знают, что такое дождь.

– Где? – проговорил Грант, только чтобы показать, что он не спит.

– В Аравии, кажется, так.

Он услышал, как закрылась дверь, и, оставив реальность на поверхности, опять нырнул в глубину, чтобы насладиться этими четырьмя минутами. Аравия. Аравия. Еще один дурман. Они нашли Шангри-Ла в Аравии. Они…

Аравия!

В вихре взметнувшихся одеял он вылетел на поверхность и схватил газеты. Их было две, но первой у него в руках оказалась «Клэрион», потому что заголовки именно «Клэрион» составляли ежедневную порцию чтения миссис Тинкер.

Гранту не пришлось искать. Все было тут, на первой странице. После Криппена это был лучший материал для первой страницы, какой только могла пожелать любая газета.

ШАНГРИ-ЛА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СУЩЕСТВУЕТ

СЕНСАЦИОННОЕ ОТКРЫТИЕ

ИСТОРИЧЕСКАЯ НАХОДКА В АРАВИИ

Грант бегло просмотрел истерически взволнованную заметку и, отбросив «Клэрион», взялся за более надежную «Морнинг ньюс». Но тон «Морнинг ньюс» был почти таким же возбужденным, как у «Клэрион». «ВЕЛИКАЯ НАХОДКА КИНСИ-ХЬЮЭТТА, – заявляла „Морнинг ньюс“. – ПОТРЯСАЮЩИЕ НОВОСТИ ИЗ АРАВИИ».

«Мы с большой гордостью публикуем собственное сообщение Поля Кинси-Хьюэтта, – говорилось в „Морнинг ньюс“. – Как увидят наши читатели, его открытие было подтверждено тремя самолетами КВС (RAF), посланными после прибытия мистера Кинси-Хьюэтта в Маккала, чтобы найти это место». «Морнинг ньюс» заключила контракт с Кинси-Хьюэттом на серию статей об этой экспедиции после ее завершения и теперь была без ума от радости, что ей так неожиданно повезло.

Грант перескочил через газетные восторги по поводу собственной удачи и перешел к более трезвой прозе самого ученого-триумфатора:

Мы находились в Голой стране с научными целями… мы и не думали вовсе об истории, ни реальной, ни легендарной… хорошо изученная страна… голые горы, на которые никто никогда не думал взбираться… масса времени уходит, пока добираешься от одного колодца до другого… в местности, где вода – это жизнь, никто не останавливается перед тем, чтобы влезть на обрывистые вершины… внимание привлек самолет, который прилетал два раза в течение пяти дней и какое-то время кружил низко над горами… мы решили, что там потерпел аварию другой самолет… может быть, живы… посовещались… Рори Халлард и я – на поиски, а Дауд отправляется к колодцу в Заруба, привезет воды и встретит нас… явного входа нет… стены похожи на Гарб-Койре в Брериахе… отказаться… Рори… тропинка, по которой и козе не пройти… два часа подъема до гребня… долина удивительной красоты… почти ошеломляющая зелень… вид тамариска… обрушившиеся здания, напоминающие скорее Грецию, чем Аравию… колоннады… вымощенные площади и улицы… странно столичный вид… как будто маленький остров в океане пустыни… разделенные полоски полей… каменные изваяния идолов в образе обезьян. Вабар… вулканическое извержение… Вабар… Вабар…

«Морнинг ньюс» поместила небольшую схематическую карту Аравии, соответствующее место было отмечено на ней крестиком.

Грант лежал и разглядывал ее.

Итак, вот что видел Билл Кенрик.

Он выскочил из орущего ядра шторма, из взвихренного песка, из темноты, посмотрел вниз на эту зеленую долину, лежащую среди скал. Неудивительно, что он вернулся на базу «потрясенный», и казалось, что мыслями он «еще там». Он почти не поверил сам себе. Он возвращался, чтобы найти, отыскать, снова увидеть этот город, которого не было ни на одной карте. Это – это – был его рай.

О нем он и писал на полях вечерней газеты.

Ради этого он и приехал в Англию к…

К Херону Ллойду, чтобы…

К Херону Ллойду!

Грант отшвырнул «Ньюс» и вскочил с кровати.

– Тинк! – заорал он, пуская воду в ванну. – Тинк! Бросьте завтрак, дайте мне, пожалуйста, кофе.

– Но не можете же вы выйти на улицу в такое утро, как сегодня, с одной чашкой…

– Не спорьте! Дайте, пожалуйста, кофе!

Вода с шумом лилась в ванну. Лжец. Проклятый вкрадчивый бессердечный позер. Мерзкая лживая свинья. Тщеславный злобный убийца. Как он сделал это?

«Клянусь богом, я позабочусь, чтобы его повесили!»

«А где доказательства?» – проговорил внутренний голос противно-вежливым