Журка вынул эту шпагу — не от страха, а на всякий случай — и стал спускаться с пригорка. И чем дальше он шел, тем яснее понимал, что оказался в парке не из-за косых взглядов прохожих. Он здесь, чтобы встретиться наконец с Ромкой.

Ромка был где-то совсем близко. Где? Почему не идет навстречу? Журка побежал. Свернул на боковую дорожку, выскочил на лужайку позади киоска. Здесь валялись пустые фанерные ящики…

Ромка стоял на краю лужайки. Он был какой-то странный, понурый, одетый в зимнее пальто и шапку. И на Журку не смотрел. Будто дремал стоя. Журка подбежал, тряхнул его.

— Ромка! Ты чего такой! Почему так закутался?

Ромка вздрогнул, поднял глаза. Обрадовался, но сказал с мягким упреком:

— Конечно… Я тебя сколько жду. С самой зимы.

"Ой! — подумал Журка — Почему же так получилось?"

Но Ромка уже улыбался, как всегда. Он сбросил с плеч пальто, размотал шарф, скинул в траву шапку. Теперь он был в такой же, как Журка, форме. Но тут же он снял и школьную курточку и остался в знакомой желтой рубашке с черной ленточкой. Только на ленточке было вышито сейчас не "Windrose", а просто "Ромка".

— Ну, пойдем куда-нибудь, — сказал Ромка и протянул Журке руки. Как тогда, при знакомстве у школы. Журка взял его пальцы и… увидел на них несколько маленьких круглых бородавок. Он замер. Он вдруг ясно понял, что если поднимет взгляд, то увидит не желтую рубашку с черной ленточкой, а синюю — с цветными колечками на кармане. И темные, смотрящие из пугливой глубины глаза…

Он все же сделал усилие, посмотрел. Нет, это был по-прежнему Ромка, такой же, как и раньше. Только теперь без улыбки. Медленно и задумчиво Ромка спросил:

— Ты отправил Иринке фотоснимки?

— Нет еще…

— А Горька…

— Что Горька? — с неожиданной тревогой отозвался Журка.

— Ты повесил его фотографию рядом с моей?

— Зачем?

Ромка сказал уклончиво:

— Ну… он же просил.

— Нет… Он не просил… Он не так… — с непонятным страхом забормотал Журка. А Ромка глянул потемневшими глазами и озабоченно проговорил:

— Странно, что он не пришел к тебе вечером. Он обещал. Даже хотел остаться ночевать…

"А ведь правда!" — ахнул Журка, вспомнив, как целый вечер ждал Горьку.

"Но ведь я еще не был дома!"

"Нет, был. А Горьки не было…"

Журка быстро сжал на прощание Ромкины пальцы с маленькими бородавками, мельком успел все же заметить синюю рубашку с колечками и, скрутив себе нервы, разорвал сон.

…Светило в окно солнечное утро. Но остатки сна еще стучали в Журке редкими тревожными ударами. И страх не проходил. Потому что в самом деле Горька вчера вечером не пришел, хотя и обещал…

Журка взглянул на будильник: было около шести. Он вскочил, уперся ладонями в стену, посмотрел на Ромкин портрет. Сказал с упреком:

— Ты чего снишься так по-дурацки?

Но Ромка улыбался ясно и открыто. Это был настоящий Ромка, не из тревожного сна. Он ничего не знал про Горьку…

Журка торопливо оделся, махнул из окна на тополь, спустился по стволу. Май — это еще не лето. Утро было безоблачное, но зябкое, и Журку сразу заколотил озноб. Особенно когда пришлось бежать через пустырь. Там вовсю разрослись лопухи, и сейчас они были в ледяной росе.

Дрожа от холода и тревоги, Журка примчался к Горькиному дому, встал на цыпочки, заглянул в полутемную комнату.

Напротив у стены стоял диванчик, и на диванчике Журка различил закутанный в одеяло ком. Из одеяла торчала нога. Ком зашевелился, нога торопливо спряталась, будто Журкин взгляд пощекотал ее. Журка засмеялся от облегчения и шагом, уже не боясь мокрых лопухов, двинулся домой. По тополю и через окно он забрался к себе в комнату. Там он опять улегся в постель и проспал до половины девятого…

Проснувшись, он уже знал, что будет делать. Нужно увидеть Валерика. Зачем? Журка не мог себе объяснить, чувствовал только, что надо. Хотелось. Он почему-то стеснялся этого желания, но понимал, что не успокоится, пока не встретится с Валериком.

После завтрака Журка взял с гвоздя тонкую пластиковую сумку с рекламой сигарет "Мальборо" и побежал на троллейбусную остановку.

Первый троллейбус был, конечно, "дрынка". Журка огрел его по корме свернутой в трубку сумкой. Он нервничал. Ему казалось, что он может куда-то опоздать. Но тут подошла другая "шестерка".

Журка ехал и удивлялся, какой громадный город. Через полчаса потянулись улицы, где он еще никогда не бывал. Мелькнуло здание с колоннами, из-за которого уходила в вышину решетчатая телевышка, и Журка с холодком волнения подумал о завтрашнем спектакле. Но это будет завтра. А сегодня… Журке казалось, что сегодня тоже случится что-то необычное.

Хорошее?

Или опять "молния"?

На "Сельмаш" приехали через час. Журка вышел на конечной остановке и растерянно оглянулся. Здесь все равно, что в другом городе. Куда идти, где искать Валеркин дом?

Над широкой площадью поднимались шестнадцатиэтажные разноцветные дома. Из боковой улицы выкатил звенящий трамвай, и Журка от удивления приоткрыл рот: в центре трамваев не было, и он даже не знал, что они водятся в этом городе…

Журка ощутил на себе чьи-то взгляды. У киоска "Союзпечати" стояли три парня лет по четырнадцати и непонятно смотрели на Журку. Он сразу вспомнил рассказы о здешних ребятах, об их любимой поговорке: "К нам не суйся — мы сельмашевские". И правда, в этих парнях было что-то подозрительное. Вроде как в компании Капрала.

Журка коротко вздохнул, щелкнул себя по колену сумкой и с екнувшим сердцем пошел прямо к ребятам. Сказал, глядя в лицо самому высокому:

— Мне на улицу Механизаторов надо. Это далеко?

Парни оказались ничего. С усмешкой, но толково объяснили, что "пойдешь вон в ту арку, а там протопаешь квартал и вертай налево".

Журка так и сделал.

За площадью дома были пониже, а улица Механизаторов оказалась совсем тихой: с лужайками, палисадниками и деревянными штакетниками вдоль узких тротуаров.

Поглядывая на номера, Журка шагал мимо двухэтажных домов и неожиданно вышел на пустырь.

Пустырь был почти такой же, как у них на Парковой. Так же росли лопухи и валялись бетонные блоки. Среди лопухов и блоков гоняли мяч ребята. Совсем маленькие, класса из первого или второго. Они играли "в одни ворота". Штангами ворот служили два ржавых ведра. Между ведрами стоял мальчишка в широкой кепке, громадных перчатках и рыжем обвисшем свитере, из-под которого еле виднелись смятые в гармошку шортики.

Журка обрадовался. Потому что не надо было искать дом номер четыре и квартиру номер два. Потому что мальчишка был Валерик.

Журка подошел сзади и негромко сказал: