Священник покачал головой.

– Невероятно, дочь моя… Знаете ли, я был в той комиссии, что рассматривала тезисы графа делла Мирандола. Блестящий ум, потрясающие знания! Я был поражен. Еще тогда я понял, что этот человек войдет в историю. Я был против осуждения его тезисов, но Святому Престолу не нравится, когда кто-то считает себя умнее, чем сборище церковников. После осуждения философа я был вынужден под давлением уехать. Моя карьера в Ватикане была окончена. И спустя много лет скитаний оказался здесь. Но до сих пор помню наизусть цитату из его "Речи о достоинстве человека", где сказано словами Бога человеку: "Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, откуда тебе удобнее обозревать все. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные". Выбор, дочь моя. Вот в чем он прав. Человек волен выбирать. Мне кажется, что сам он, зная, что на все его воля, не смог справиться с собой, потому что не захотел. И вот так он и жил. Раскачивая свои возможности от низших и страшных до возвышенных и мудрых. Так же, как и многие просвещенные люди нашего времени, он дал в себе приют чистым ангелам и мерзким демонам. Но выбор был его. Не твой. И это не твоя вина, дочь моя. Ты не виновата, что он так решил. Но теперь выбор в твоих руках. Мы все выбираем. Каждый день. Каждый час.

Он остановился у креста и задумчиво посмотрел вдаль. Джованна чувствовала усталость и легкость.

– Выбери, дочь моя: продолжать избегать и мучиться сомнениями – или выяснить все и принять решение. Выбор – это одна из свобод, что дается нам с рождения, чтобы мы учились и менялись. Становились глупее или умнее, чище или греховнее, падали или поднимались. Я могу лишь посоветовать тебе выбрать. Но что выбрать – поможет понять только твое сердце. Я отпускаю тебе все твои грехи, чтобы ты начала здесь новую жизнь.

Он благословил ее, и они повернули обратно и некоторое время шли молча.

Отец Ансельм вдруг резко остановился, подумал, потом все-таки решился:

– Дочь моя, приходилось ли тебе слышать от мессера Рауля теорию о душах?

– Что наши души возвращаются на землю, чтобы встретиться и пройти разные уроки? Да, он рассказывал мне много раз. Я думала, Церковь не придерживается такой идеи.

– Я не Церковь.

Отец Ансельм снова отвернулся от нее и посмотрел на океан. Джованна ждала.

– Вся эта история не дает мне покоя. Валентин рассказал мне, что вы были помолвлены с Раулем. Знаешь, если мы действительно договариваемся, там, наверху, какие испытания пройдем и чему научимся, то Пико делла Мирандола тоже участвовал в этом договоре. Погоди, погоди, я знаю, что сейчас гнев и обида заставят тебя возмутиться. Но подумай: его пытали в Венсене, он говорил тебе об этом не раз. И он не простил палачей, а захотел испытать их удовольствие. И стал палачом для тебя. Потом был французский король. Странное совпадение в вашей истории. И ты не прощаешь своих палачей. Вряд ли ты захочешь стать палачом для других, все-таки вокруг тебя любящие души, которые оказывают тебе поддержку, а делла Мирандола боролся со своими демонами в одиночку. Но не причинил ли он тебе боль, потому что его душа чувствовала эту связь с тобой? Ведь и ты его отметила сразу. И он тебя. Вы словно узнали друг друга и потянулись один к другому за уроком. Прости его. Прости всех палачей, что мучили тебя. И когда ты поймешь, что во всем этом есть план, высший план провидения, тебе не на кого будет держать обиду. Виноватых нет, Джованна. Есть только уроки, которые нам преподает Господь.

Джованна долго молчала.

– Знаете, сначала я хотела кричать, что это не так, что мерзко предполагать такое. Но я вынуждена признать, что в глубине души понимаю, что это верно. Но еще не готова, я не могу! Не могу еще простить!

Отец Ансельм мягко пожал ей руку, пока она плакала.

Потом священник снова заговорил:

– Ты найдешь исцеление от гнева. Найдешь. Ты не просто так преодолела все испытания, дочь моя. Опустошение после бури или урагана можно сравнить с тем, что происходит в душе человека, пережившего потрясение. Только разрушения после него порой не видны глазу. Время излечивает, но медленно. Быстрее излечит деятельность. Подумай, что ты можешь сделать для других, дочь моя. И сделай это.

Джованна кивнула. Она и сама понимала, что ей пора направить свою энергию в благое русло.

Валентин ехал верхом чуть впереди, взбираясь по песчаному холму. Джованна благодарила мысленно служанку, настоявшую, чтобы она взяла с собой плетеную из соломы шляпу. Привязав ее шарфом к голове, Джованна не боялась теперь сгореть на жарком солнце.

– Тебе нужно запомнить дорогу: послезавтра мне придется отбыть по делам на соседний остров. Это ненадолго, сестрица, я вернусь через день.

– Рауль ведь тоже уезжает? – спросила Джованна.

Воздух впереди дрожал, искажая очертания предметов.

– Да, завтра рано утром. Он тоже вернется скоро, у него дела на дальнем острове. Ты говорила с ним?

– Нет. Да и не знаю, стоит ли. О чем нам с ним говорить, Валентин?

– Хотя бы о том, что вы помолвлены.

– Были помолвлены. Я не пойду больше замуж.

– Значит, ты все решила…

– Да.

Она гордо подняла подбородок, но Валентин знал ее куда лучше. Он чувствовал, что в ее душе переплетаются, словно клубок змей, сомнения и страхи. Она изначально была против своего жениха, боялась потерять свободу в браке, боялась, что он посадит ее дома, а сам будет наслаждаться жизнью. Теперь же страхов и недоверия стало больше: к мужчинам, к их нездоровой страсти, к желанию присвоить ее и обладать. Джованна не призналась бы в этом никогда, но Валентин это все видел. Рауль просил его не давить на нее, не заступаться и не уговаривать за друга.

И Валентин понимал теперь, почему. Если он надавит, Джованна почувствует себя снова загнанной в угол. Прошлое постоянно кружило вокруг нее, как ворон. И брат не знал, как отогнать его прочь, как помочь ей выбрать настоящее.

Джованна вдруг придержала лошадь, Валентин остановился рядом. Сестра всматривалась в горизонт, в верхушку дюны, где дрожал жаркий воздух и ветер перебирал песчинки, словно золотую пыль. Она смотрела туда, словно видела там кого-то: взволнованно, затаив дыхание. От ее зеленых глаз он перевел взгляд на дюну. Вот и ему стало казаться: там стоят два всадника, один в темной одежде, серьезный и с рыжей бородой. У другого насмешливая улыбка и острое перо на шляпе, задорно сдвинутой набекрень.

Брат и сестра, затаив дыхание, смотрели на этот мираж. И каждый думал: «Братья, как мне вас не хватает! Как хочется вновь быть вместе, слушать твои шутки, Лоренцо, и твою неторопливую речь, Джакомо».