– Мы разыгрываем королевский гамбит раньше, чем предполагали.

– Королевский гамбит?

– Она поймет. И пусть пошлет Даниэля предупредить Исаака.

– Какого Исаака?

Фермин раздраженно засопел. По его мнению, Фернандито соображал медленно.

– Исаака Монтуриоля, изобретателя подводной лодки, если хотите. Просто Исаака. Нужно записать?

– Нет, я запомнил.

– Тогда бегом, мы уже опаздываем.

– А вы куда пойдете?

Фермин подмигнул молодому человеку:

– Войну нельзя выиграть без пехоты…

34

Гроза ушла за горизонт, когда Фермин покинул здание больницы и двинулся вдоль пляжа к селению Соморростро. Дул восточный ветер, подгоняя волны, которые разбивались о берег в нескольких метрах от скопления хибарок: ограниченное с одной стороны стенами кладбища Пуэбло-Нуэво, оно простиралось вдаль, сколько хватало глаз. «Даже у покойников приют достойнее, чем у сонма безымянных душ, кое-как выживавших на взморье», – подумал Фермин.

Свернув в первый переулок между бараками, он стал мишенью для подозрительных взглядов. Грязные дети, матери семейства с лицами, потемневшими от лишений, и мужчины, состарившиеся раньше времени, настороженно посматривали на него, когда он проходил мимо. Вскоре ему навстречу выдвинулся квартет молодых парней с враждебными физиономиями. Они окружили его, заступив дорогу.

– Заблудился, гаджо?

– Я пришел к Армандо, – ответил Фермин, не выказывая признаков беспокойства или страха.

Лицо одного из парней обезображивал шрам, рассекавший лоб и щеку. Он выступил вперед с угрожающей ухмылкой и с вызовом посмотрел на чужака. Фермин выдержал его взгляд.

– Армандо, – повторил он. – Я его друг.

Парень оценил противника, которого мог уложить одним ударом кулака, улыбнулся.

– Это не ты ли умер? – спросил он.

– Я передумал в последний момент, – признался Фермин.

– Он на пляже, – кивнув в сторону моря, произнес парень.

Фермин жестом поблагодарил его, и молодые люди посторонились. Он прошел по проселку еще сотню метров, но местные обитатели уже перестали обращать на него внимание. Дальше просека поворачивала к морю, и Фермин услышал детские голоса и смех, доносившиеся с пляжа. Он направился в ту сторону и вскоре увидел то, из-за чего у воды собралась такая орава детей.

Штормом к суше прибило старое грузовое суденышко, севшее на мель поблизости от берега. Корпус накренился влево, и в пене бурунов проглядывали киль и гребной винт. Волны смыли за борт часть груза, который стал игрушкой прибоя. Стая чаек кружила над обломками кораблекрушения, пока команда пыталась спасти, что можно. Для детей эта катастрофа стала настоящим праздником, и они ликовали. В отдалении вырастал из земли нескончаемый лес фабричных труб и заводов, задевая небо, где теснились тучи, убегавшие прочь и уносившие с собой отголоски грома и зарево молний.

– Фермин! – раздался негромкий низкий спокойный голос.

Обернувшись, он оказался лицом к лицу с Армандо, цыганом, владыкой этого забытого мира. Его черный костюм был безупречен, а свои лаковые ботинки Армандо держал в руке. Он завернул штанины брюк, чтобы ходить по мокрому песку, наблюдая за плескавшимися в волнах детьми. Указав на картину кораблекрушения, он кивнул.

– Несчастье одних приносит радость другим, – заметил он. – Что привело вас к нам, друг мой, несчастье или радость?

– Отчаяние.

– Оно никогда не являлось надежным советчиком.

– Зато весьма убедительным.

Армандо усмехнулся, закурил и предложил пачку Фермину, отклонившему угощение.

– Мне донесли, что вас видели выходившим из больницы, – сказал Армандо.

– У вас всюду есть глаза.

– Подозреваю, что вам требуются руки, а не глаза. Чем я могу помочь?

– Спасти жизнь.

– Вашу?

– Своей я вам уже обязан, Армандо. Меня привела сюда необходимость спасти жизнь той, кого я был обязан защитить много лет назад. Судьба препоручила ее в мои руки, а я оплошал.

– Судьба лучше нас знает, на что мы способны, Фермин. Не думаю, что вы не справились и кого-то подвели. Однако предполагаю, что дело срочное. Расскажите подробности.

– Оно может оказаться сложным. И опасным.

– Если бы оно было простым и безопасным, уверен, что вы не нанесли бы мне оскорбления, явившись сюда и попросив о помощи. Как ее зовут?

– Алисия.

– Любовь?

– Долг.

* * *

Эндайа присел на корточки рядом с телом и отогнул край закрывавшего его пледа:

– Это он?

Не получив ответа, Эндайа повернул голову. Линарес, стоявший сзади, смотрел на труп Варгаса с видом человека, только что получившего нокаут.

– Он или не он? – допытывался Эндайа.

Линарес кивнул, на мгновение зажмурившись. Эндайа вновь прикрыл лицо погибшего полицейского и выпрямился. Он неторопливо обошел комнату, равнодушно рассматривая одежду и разбросанные предметы. Помимо Линареса, двое полицейских стояли молча в терпеливом ожидании.

– Мне сказали, что прежде, чем вернуться сюда, Варгас побывал с вами в морге, – произнес Эндайа. – Не хотите ввести меня в курс дела?

– Капитан Варгас обнаружил труп прошлой ночью и позвонил мне, чтобы поставить об этом в известность.

– Он объяснил, при каких обстоятельствах нашел тело?

– В ходе проводимого им расследования. Подробности он со мной не обсуждал.

– А вы не спросили?

– Я полагал, что Варгас сообщит мне детали, когда сочтет возможным.

– Вы так ему доверяли?

– Как самому себе, – ответил Линарес.

– Любопытная аналогия. Старые добрые друзья в управлении, что может быть лучше? А скажите, вы с ним опознали тело?

Линарес замялся на мгновение:

– Варгас предполагал, что погибшего звали Рикадро Ломана. Вам знакомо это имя? Кажется, он был вашим коллегой.

– Только не моим. Но я слышал о таком. Вы доложили о происшествии в соответствующие инстанции?

– Нет.

– Почему?

– Ждал заключения патологоанатома.

– Но собирались доложить?

– Разумеется.

– Кстати, вы обсуждали в комиссариате подозрения Варгаса насчет личности погибшего?

– Нет.

– Точно? – не унимался Эндайа. – Ни с кем из подчиненных?

– Нет.

– Помимо судмедэксперта и его сотрудников, судьи и сопровождавших вас помощников кто-нибудь в курсе обстоятельств, связанных с обнаружением тела?