Достижение показалось Жюстине сомнительным, но жалеть о поездке ей не пришлось. Для руководства Интерпола и полусотни VIP торжественный ужин устроили в шикарном ресторане. Золотые стены, чёрная мебель, алые кресла – помпезный антураж напомнил Жюстине её любимый Tsé Fung в Женеве. Кухня тоже вполне могла претендовать на звезду «Мишлен», как у швейцарцев. Китайский шеф-повар побаловал экзотическим супом из манго с сорбетом, а сомелье-француз долго перечислял Жюстине коллекционные сокровища из винной карты объёмом под стать Энциклопедии Дидро.

По улице кочевали полторы тысячи участников и гостей ассамблеи, перемешанные с журналистами и светскими пронырами, которые оказываются на любом закрытом мероприятии в любой стране. Толпа бурлила; никто подолгу не задерживался на одном месте, переходя из бара в бар и увлечённо дегустируя напитки.

Спутники Жюстины после сытного ужина осоловели, Вейнтрауб скоро уехал, как и большинство VIP, а она решила прогуляться по улице среди снующих туда-сюда разгорячённых полицейских. Когда ещё и где ещё доведётся так провести время? Ассамблея официально закончилась; назначенные на завтра встречи были формальными.

В сопровождении свиты Жюстина обошла с полдюжины баров, выслушала комплименты на разных языках, в ответ наговорила коллегам добрых слов, пригубила несколько бокалов вина… Она уже думала прощаться с гостеприимными хозяевами, когда перед ней появилась высокая красивая негритянка, одетая почему-то в мужскую куртку с дырками на груди.

– Можно сделать с вами селфи? – по-английски спросила гостья, показывая смартфон. – Меня зовут Ева. Обо мне мог рассказывать мсье Книжник.

Ева обворожительно улыбалась, но синие глазищи глядели настороженно.

– Да, – одними губами ответила Жюстина.

У неё перехватило дыхание, ведь Книжник неожиданно пропал: связи с ним не было третий день, и понятно, кто такая эта Ева…

…которая приобняла Жюстину и щёлкнула камерой.

– Посмотрите, пожалуйста.

Жюстина взяла протянутый смартфон. На экране она увидела фотографию Ковчега, а следом – ещё и ещё, в разных ракурсах, ближе, дальше… Владимир очень постарался напоследок.

– Когда вы это снимали? – тихо спросила Жюстина.

Две женщины, которые увлеклись обсуждением селфи, не вызывали подозрений у окружающих.

– Только что, – так же тихо ответила Ева. – Теперь судьба Ковчега зависит от вас. Уезжайте в отель. Ровно через час я буду ждать вас у выхода. Одну, без охраны и без электроники.

Ева забрала смартфон и пошла к дверям. Жюстина как ни в чём не бывало вернулась к прерванной беседе, но в голове вихрем крутились вопросы, вопросы, вопросы… Откуда среди тех, кто ищет Ковчег в России, взялась иностранка? Как она проникла сюда через кордоны полиции и ФСО, которые перекрыли улицу и не пускали посторонних? Книжник упоминал о нескольких искателях, а всего их сколько? Что заставило обратиться к ней напрямую? Почему они действуют в обход Вейнтрауба? Не сумели договориться или есть другая причина? Где русский генерал? Как это понимать – от неё теперь зависит судьба Ковчега? И почему на снимках он такого странного цвета?

Время было рассчитано точно. Пятнадцать минут в баре на то, чтобы не уходить поспешно. Пять минут, чтобы уже на улице проститься с подгулявшими хозяевами мероприятия, которые никак не хотели отпускать Жюстину, и сесть в машину. Пять минут, чтобы доехать до гранд-отеля «Европа». Пятнадцать минут в холле на уточнение завтрашней программы с коллегами и помощниками. Двадцать минут в номере, чтобы принять душ и переодеться. Всего час…

…в течение которого Жюстину терзали мучительные сомнения. Ещё недавно при виде Вейнтрауба, который договаривался с русским генералом, она утешала себя – мол, надо подождать, и Ковчег никуда не денется. Теперь он в самом деле плывёт в руки, но как?! Годы кабинетной работы отучили Жюстину от решительных действий, зато выработали привычку обдумывать и многократно взвешивать любой шаг. А тут ей предлагают авантюру, которая может одним махом перечеркнуть предыдущие заслуги и загубить всю жизнь.

Жюстина перебирала варианты. Что это, козни Вейнтрауба? Провокация в отместку за давнишние неприятности? Вряд ли. На кону стоит Ковчег Завета, и всё остальное побоку: Жюстина слишком хорошо знала, как действуют в таких случаях старик и ему подобные. Может, это ухищрения русского генерала? Допустим, он спешно пытается перетянуть её на свою сторону, чтобы противостоять недавнему партнёру-миллиардеру в борьбе за Ковчег. Это возможно: слугам закона проще договориться друг с другом. Но зачем понадобилось подсылать Еву? Встреча генерала с Жюстиной на ассамблее, в ресторане, в баре, в отеле и где угодно ни у кого не вызвала бы подозрений. Зачем эти игры в таинственность?

Жестокая схватка между президентом Интерпола, следователем де Габриак и студенткой Жюстиной растянулась на час.

Президент Интерпола требовала не поддаваться на провокацию, не вступать в сомнительные сделки и выждать до утра, чтобы соответствовать своему положению, через начальника российского бюро найти генерала и тогда уже сориентироваться: как и что делать.

Следователь де Габриак, много лет назад не боявшаяся наёмных убийц, была готова вспомнить навыки оперативной работы, использовать коллег и выступить в роли приманки, чтобы проследить за Евой до места, где сейчас находился Ковчег Завета.

Восторженная студентка трепетала при одной мысли о прикосновении к древней реликвии и была готова на всё, чтобы проникнуть в тайну Ковчега.

Две недели назад в такой же внутренней схватке решение об альянсе с Вейнтраубом приняли президент и следователь. Позже следователь и студентка одолели президента и окунулись в хитросплетения поисков с помощью Книжника. Теперь победила студентка, готовая отдать славу следователя, карьеру президента и вообще всё, что угодно, за Ковчег – или хотя бы за возможность к нему прикоснуться.

– Я сошла с ума, – сказала себе Жюстина перед зеркалом.

После душа она не стала заново наносить на лицо косметику, переоделась в неброский брючный костюм и тёмное дорожное пальто с капюшоном, убрала волосы под косынку и, не сказав никому ни слова, ровно через час после встречи с Евой спустилась в безлюдный холл отеля. Большие очки в роговой оправе, которыми она лишь изредка пользовалась на людях, окончательно уничтожили сходство Жюстины с яркой властной женщиной, недавно прибывшей сюда в сопровождении свиты.

Швейцар распахнул перед ней дверь на улицу.

– Такси? – предложил он.

Жюстина отказалась и вышла из отеля на пустынную Михайловскую улицу. В сотне метров по левую руку темнел сквер перед Русским музеем; в сотне метров по правую сиял огнями Невский проспект. Евы не было видно, и Жюстина медленно двинулась направо.

Мужчина в наглухо застёгнутом светлом пальто, который вынырнул из-за машин, припаркованных вдоль улицы, вскоре обогнал её – и на ходу, не поворачиваясь, сказал по-английски с сильным русским акцентом: