Смартфоны позволяли просматривать любые сетевые и телевизионные каналы онлайн. Одинцов и Жюстина знали, что их сообщение попало в экстренные выпуски новостей. Мир должен был вздрогнуть; он вздрогнул, но сомнения оставались. Насколько точно будут выполнены предварительные условия, которые прозвучали в ролике? Произведёт ли похищение Жюстины необходимый эффект на государственном уровне?

Когда Жюстина составляла текст, Одинцов просил особенно отметить, что вентиляционная шахта заминирована, и пояснил:

– Ещё не хватало, чтобы нас опять газом траванули. Пусть держатся подальше. Если что – здесь всё рванёт.

Полицию не пришлось уговаривать: улицу вдоль заводской стены перекрыли. Зевак и съёмочных групп становилось всё больше. Иностранные сотрудники Интерпола с карточками участников ассамблеи на груди заняли места в оцеплении…

…а Вейнтрауб, с утра пораньше услышав тревожную новость, бросился звонить генералу, нутром почуяв причину происходящего. Это заговорщики расценили как последний знак верной стратегии: план работает, пора переходить к следующему этапу.

После того, как Псурцев был убит, а Салтаханов связан, Одинцов хотел вытащить Ковчег из бомбоубежища и увезти. Но даже с помощью Салтаханова обессилевшая троица не смогла бы поднять по лестнице тяжеленный сундук. Возможно, невесомым его делали скрижали, но до проверки дело не дошло. Куда везти Ковчег с контейнерами и где прятать? Фургон всё равно отследили бы – не сразу, так чуть позже, по записям с дорожных камер. Поэтому Одинцов решил действовать на опережение, как можно дольше сбивать академиков с толку и договариваться с Жюстиной.

Уже несколько раз Одинцову звонили переговорщики. Сначала он отказался говорить с россиянами и потребовал, чтобы рядом были иностранцы. Потом велел подождать…

…и теперь, после звонка Вейнтрауба, сам набрал номер.

– Через пять минут мы покажем новый ролик, – прохрипел он по-английски через мембрану противогаза. – Его должны транслировать в прямом эфире. Можно с небольшой задержкой, это не проблема. Мы контролируем трансляцию и дублируем её в Сети. Не пытайтесь нас обмануть.

Через пять минут заговорщики поднялись к верхней площадке лестницы и расселись на ступьках, подстелив куртки. Салтаханов с Муниным рядком прислонили к двери включённые смартфоны: каждый был настроен на один из ведущих телевизионных или интернет-каналов.

Одинцов оглядел всю компанию. Ева крепко обхватила себя за плечи. Жюстина кусала ненакрашенные губы. Салтаханов наконец избавился от гарнитуры и бережно массировал распухшее ухо. Лишённый очков Мунин щурился и оттягивал пальцем внешний уголок глаза, пытаясь тоже разглядеть мелькающие изображения.

В руках Одинцов держал два смартфона – первый для связи с переговорщиками и второй, на который снимались ролики. Он улыбнулся, нажимая кнопку второго смартфона:

– Ну, что, поехали?

* * *

Вейнтрауб вздрогнул, когда на экране телевизора появилась Жюстина.

– Леди и джентльмены, – по-английски сказала она.

– Дамы и господа, – повторил по-русски Мунин, стоявший рядом.

Старик смотрел не на них: чуть позади распахнули крылья херувимы, глядящие друг на друга. И что с того, что фигуры были не золотыми, а бурыми?

– Мы должны начать с древнего обращения, – говорила Жюстина. – Урби эт орби, городу и миру…

– Этот день навсегда войдёт в историю человечества и ознаменует собой начало новой эпохи, – повторял за ней Мунин.

Они рассказали о том, что найден Ковчег Завета. О том, что есть неопровержимые доказательства его подлинности. Коротко – о том, какими путями он попал в Россию и где должен быть собран воедино. Показали зрителям невесомые контейнеры…

…и перечислили требования к мировому сообществу: транспортировка Ковчега и контейнеров до Михайловского замка, прозрачность и публичность всех действий с реликвиями, постоянный контроль международных наблюдателей и так далее – Жюстина подглядывала в список, чтобы ничего не забыть, а подслеповатый Мунин повторял с её голоса.

Ролик заканчивался обещанием дать переговорщикам подробные инструкции насчёт получения Ковчега – и повторять ролик до тех пор, пока инструкции не будут выполнены.

– Или пока не сядет аккумулятор, – добавил Одинцов, возвращая компанию к реальности. – Будем надеяться, телевизионщики всё записали.

Он включил трансляцию следующего видео – слайд-шоу из фотографий Ковчега с контейнерами. Первый смартфон запиликал сигналом вызова. На экране высветился номер переговорщика. Одинцов посмотрел на товарищей.

– Идите вниз, – сказал он. – А то холодно здесь. Вон Еву как трясёт. Идите.

Салтаханов и Жюстина сделали несколько шагов по ступеням.

– А вы что собираетесь делать? – вдруг спросил Мунин.

– Поболтаю немного. Объясню, как забрать Ковчег.

– Вы не надели противогаз, – историк с прищуром смотрел на Одинцова.

– Он хочет сдаться, – сказала Ева, разминая затёкшие ноги. – Мы все заложники. Кто-то захватил нас. Он хочет сказать, что это он.

Одинцов приподнял полуседую бровь.

– Больно вы сообразительные. Хочу, да. Незачем всех подставлять. А я разберусь как-нибудь.

– Вас возьмут в тюрьму, – сказала Ева.

– В тюрьме тоже жить можно.

– Что они говорят? – по-английски спросила Жюстина у Салтаханова.

– Одинцов хочет в тюрьму. Мы заложники, он террорист.

Мунин неловко вытащил пистолет и направил на Одинцова.

– Положите телефон и спускайтесь вниз! Мы все в этом участвовали. Значит, отвечать тоже должны все. Спускайтесь и не делайте лишних движений. Я плохо вижу, но успею выстрелить.

Одинцов смотрел на историка со странным выражением лица.

– Господин Одинцов, – сказала Жюстина. – Ваше решение кажется благородным, но непродуманным. Давайте спустимся вниз и обсудим ситуацию. Тем более мы договорились по мере необходимости вносить коррективы в ваши планы.

Всю дорогу вниз Мунин пятился по лестнице, продолжая держать Одинцова на мушке, целясь в ноги.

– Вспомнил, как я тебе обещал колено прострелить? – спросил Одинцов.

Руки по требованию историка он убрал за голову, но в бомбоубежище опустил.

– Поднимите! – снова потребовал Мунин.

– Не бузи, наука, – нежно глядя на него, сказал Одинцов. – Учиться тебе ещё, учиться и учиться. Обойма-то пустая.

– Врёте, – пробормотал историк.

– Проверь. Я её разрядил, чтоб ты Салтаханова не грохнул, чего доброго. Там на рукоятке кнопочка. Вынь обойму и проверь.

– Спасибо за заботу, – Салтаханов сунул руку за пазуху. – Думал, с этим попозже, но если так…

Он достал из внутреннего кармана пальто плоскую полулитровую бутылку шотландского виски и протянул Одинцову: