Раздумывая, он перенастроил свою ментальную идентичность. Мы – зеленые рабы, подчиненные великому целому. Эта мысль напомнила ему о необходимости сохранять вид подобострастный и услужливый – такой, который служил ему щитом, заслонявшим от внимания сновавших вокруг него человеческих существ. Представители его вида могли имитировать повадки многих рас и существ и быстро поняли, что услужливость и подобострастие – превосходные формы маскировки.

Он продолжил свое утомительное путешествие к городу и башне. Грунтовая дорога уступила место двухполосной мощеной рыночной дороге с тропинками, бежавшими вдоль нее по ту сторону канав. Встречалось все больше наземных и воздушных экипажей, да и пешеходов на дороге значительно прибавилось.

Пока он не привлекал к себе внимания, во всяком случае, внимания опасного и угрожающего. Брошенные искоса рассеянные взгляды местных жителей можно было попросту игнорировать. Это он знал. Испытующие взгляды таили угрозу, но пока с такими взглядами он не сталкивался. Услужливость все еще защищала его.

Солнце висело уже довольно высоко над горизонтом и начало сильно припекать; от земли по обе стороны дороги поднимались в воздух влажные вонючие испарения, смешивавшиеся с запахом пота людей.

Их же становилось все больше и больше, они замедляли шаг и стискивали его в толпе, двигаясь к суженному участку дороги, где располагался контрольно-пропускной пункт. В конце концов, поток вовсе остановился. Теперь толпа продвигалась вперед рывками. Короткая остановка – несколько шагов вперед – снова остановка.

Это была критическая ситуация: ему предстояла проверка и избежать ее не было никакой возможности. Он ждал с чувством, похожим на стоическое индейское терпение. Было очень жарко, и он начал глубже дышать, стараясь подражать окружавшим его людям, страдая от жары ради того, чтобы ничем не выделяться из толпы.

Здесь, на равнине, андские индейцы не дышали глубже в жаркую погоду.

Шаркая, люди продвинулись вперед, остановились.

И снова: шаркая, продвинулись вперед, остановились.

Теперь он видел контрольно-пропускной пункт.

Надменные бандейранты в наглухо застегнутых белых плащах, пластиковых шлемах, перчатках и сапогах стояли в два ряда в тени кирпичного коридора, ведущего в город. Он видел, как солнечные лучи жарко отражаются от городских мостовых по ту сторону коридора, куда спешили люди, прошедшие сквозь строй.

Вид этой свободной зоны за коридором вызывал боль томления. Ему хотелось поскорее оказаться там, за кордоном, в городе, но он сразу же поборол это томление, подавил в себе опасную эмоцию.

Сейчас нельзя отвлекаться; он уже стоял перед первым бандейрантом – здоровенным блондином с розовой кожей и голубыми глазами.

– Отошел в ту сторону, живо! – произнес парень.

Рука в перчатке толкнула его к двум бандейрантам, стоявшим на правой стороне линии.

– С этим повнимательнее, – крикнул им светловолосый гигант. – По виду он, похоже, из центральных провинций.

Теперь он попал в руки двух других бандейрантов. Один прижал к его лицу дыхательную маску, а второй натянул ему на голову пластиковый мешок. От мешка тянулась по коридору трубка, которая была, вероятно, присоединена к какому-то не видимому отсюда аппарату.

– Двойную дозу! – скомандовал один из бандейрантов.

Мешок пыхнул на него облаком голубого газа, и он сделал глубокий вдох через маску.

Какая мука!

Боль тысячами острых игл пронзила все узлы и соединения его тела.

«Нам нельзя показывать слабость», – подумал он.

Но боль была смертельно мучительной, практически невыносимой. Все сочленения стали слабеть.

– С этого хватит, – сказал тот, который держал мешок.

С него сорвали маску и стянули мешок. Сильные руки толкнули его по коридору к солнечному свету.

– Живо, не загораживай проход!

Он продолжал ощущать вонь ядовитого газа. Газ был новый, неизвестный. Его не подготовили к этому яду!

Теперь, однако, он вышел на свет и свернул на улицу, вдоль которой стояли фруктовые прилавки; продавцы торговались с покупателями или просто застыли над своим товаром, провожая его взглядом.

Фрукты манили его. Он знал, что они могут восстановить некоторые части его корпуса, но интегрирующая цельность, связывавшая его с другими подобными ему существами, приказала ему не останавливаться. Он из последних сил потащился мимо покупателей и сквозь кучки зевак.

– Не желаете купить свежих апельсинов?

Оливково-смуглая рука протянула к его лицу два апельсина.

– Свежие апельсины из зеленого сада. Их не коснулся ни один червь, ни один жучок.

Он увернулся от руки, хотя аромат апельсинов завладел всем его существом.

Он миновал прилавки и свернул за угол, на узкую боковую улочку. Еще один поворот, и слева он увидел соблазнительную зелень открытого пространства, где практически не было людей.

Он пошел в направлении этой зелени, постепенно ускоряя шаг, стараясь подсчитать, сколько времени остается в его распоряжении. Шанс еще был. Яд прилипал к одежде, но свежий воздух все же проникал сквозь ткань – а мысль о победе действовала как противоядие.

Ничего, с этим мы справимся!

Зелень приближалась – деревья и папоротники вдоль речного берега. Он уже слышал плеск текущей воды. Стал виден мост, заполненный пешеходами, которые поднимались на него с нескольких пересекающихся дорог.

Делать было нечего: он влился в толпу, избегая, насколько это вообще было возможно, прикасаться к людям. Связки, скреплявшие ноги и удерживавшие спину, ослабли, и он понимал, что любой толчок может выбить целый сегмент тела. Однако мост он преодолел благополучно. Грязная тропинка отходила от дороги и вела к реке.

Он свернул на эту тропинку и тут же столкнулся с двумя мужчинами. Те несли свинью в сетке, которую они удерживали с двух сторон. Часть оболочки верхнего сегмента правой ноги отделилась от остова, и он почувствовал, как она начинает сползать в штанину.

Мужчина, которого он толкнул, отступил на пару шагов, едва не выпустив из рук сетку.

– Осторожнее! – крикнул он.

– Чертовы пьяницы, – сказал второй, тот, который держал сетку за другой конец.

Свинья отчаянно заверещала от тряски и отвлекла носильщиков.

Воспользовавшись моментом, он прошмыгнул мимо них на заветную тропинку, ведущую к реке. Теперь он отчетливо видел воду, пузырящуюся у барьерного фильтра.

Один из мужчин, что несли свинью, сказал:

– Не думаю, что он пьян, Карлос. Кожа у него сухая и горячая. Он, наверное, болен.

Тропинка обогнула низкую земляную дамбу, темно-коричневую от сырости, и нырнула в тоннель, образованный папоротниками и кустами. Теперь люди со свиньей не могли его видеть – в этом он был уверен, – и он через штаны ухватил часть соскользнувшей ноги и поспешил в этот зеленый туннель.