– Это была моя ошибка – отправить тебя на учебу в Северную Америку, – с горечью произнес его отец. – Это там ты нахватался карсонитской ереси. Все это прекрасно и здорово для них; это они могут отказаться от присоединения к остальному миру для реализации программы Экологического Переустройства; у них нет миллионов голодных ртов, которые надо накормить. Но мой собственный сын…

Жоао не собирался сдаваться:

– Ты же видишь, что делается в красных областях, отец. Эти вещи трудно объяснить. Растения там выглядят здоровее, а фрукты…

– Это все временное явление, – возразил отец. – Мы так изменим пчел, что они смогут удовлетворить любые наши потребности. Разрушители вынимают еду из наших ртов. Все очень просто. Они должны погибнуть, и их место займут особи, полезные для человечества.

– Птицы вымирают, отец, – сказал Жоао.

– Мы спасаем птиц! У нас есть особи каждого вида, которых мы держим в хранилищах. Мы обеспечим их новым кормом, чтобы…

– Но что произойдет, если наши барьеры не выдержат… и рухнут до того, как мы успеем заменить популяцию хищников? Что случится тогда?

Старший Мартиньо помахал тонким пальцем перед носом сына.

– Это вздор! Я не хочу больше это слышать! Ты знаешь, что еще сказали мне эти чертовы мамлюки, эти так называемые фермеры? Они сказали, что видели, как бандейранты нарочно снова заражали зеленые области, чтобы продолжить свои работы! Так они и сказали. Тоже вздор, но эти разговоры – вполне объяснимое следствие пораженческих настроений. И именно такой разговор ведет сейчас мой собственный сын. Каждая неудача, которую мы терпим, добавляет веса этим обвинениям!

– Неудачи, отец?

– Да, я так сказал: неудачи!

Сеньор префект Мартиньо повернулся, подошел к своему столу; потом вернулся обратно. Он снова остановился перед сыном и уперся руками в бока.

– Ты, конечно, говоришь о Пиратининге?

– Ты обвиняешь меня, отец?

– Твой отряд Братства был там на линии.

– Там даже муха не могла бы пролететь!

– Тем не менее всего неделю назад Пиратининга была зеленой, а теперь она кишит паразитами. Паразитами!

– Я не могу уследить за каждым бандейрантом в Мату-Гросу, – запротестовал Жоао. – Если они…

– Международная Экологическая Организация дает нам полгода на очистку, – сказал старший Мартиньо. Он поднял руки ладонями вверх; лицо его побагровело. – Полгода! После этого они наложат эмбарго на всю Бразилию – они сделают с нами то же, что сделали с Северной Америкой. – Он опустил руки. – Ты можешь себе представить, какое давление на меня оказывают? Ты можешь вообразить, что мне приходится выслушивать о бандейрантах вообще и о моем собственном сыне в частности?

Жоао почесал подбородок эмблемой. Упоминание о Международной Экологической Организации заставило его подумать о докторе Рин Келли – красивой женщине и полевом директоре МЭО. Он живо вспомнил их последнюю встречу в ночном клубе «А’Шигуа» в Баия, и отчетливо представил ее себе – рыжеволосую, зеленоглазую… такую красивую и такую чужую. Но она исчезла почти шесть недель назад – где-то в сертане, – и кто-то сказал, что она погибла.

Жоао взглянул на отца. Если бы только старик не был таким чувствительным.

– Ты без нужды заводишься, отец, – сказал он. – Пиратининга была не полноценным барьером, а просто…

– Я завожусь!

Ноздри префекта раздулись, он наклонился к сыну:

– Мы уже не уложились в два срока. Я добился отсрочки, когда объявил, что ты и бандейрант Диого Алвареса очистили Пиратинингу. Как я теперь буду объяснять, что она снова заражена и что нам еще предстоит много труда, чтобы все-таки ее очистить?

Жоао снова положил эмблему в карман. Было ясно, что сегодня на старика не подействуют никакие разумные доводы. Он расстроился так, что у него непроизвольно дернулась челюсть. Но одну вещь старику все же придется сказать; кто-то должен это сделать. Причем этот кто-то должен быть равен отцу по статусу – этот человек должен предстать перед бюро, хорошенько встряхнуть их и заставить слушать.

Префект вернулся к столу и сел. Машинально он взял со стола старинное распятие, творение великого Алейжадинью, вырезанное из слоновой кости. Он поднял распятие, очевидно, стараясь успокоиться и взять себя в руки, но глаза его продолжали метать молнии. Он медленно положил на стол распятие, продолжая внимательно его разглядывать.

– Жоао, – прошептал он.

«У него что-то с сердцем!» – пронеслось в голове сына.

Он вскочил с дивана и бросился к отцу:

– Отец, что с тобой?

Старший Мартиньо поднял дрожащую руку с распятием.

Выбравшись из колючек тернового венца, по искаженному болью лицу из слоновой кости, по напряженным мышцам Христа поползло какое-то насекомое. Цветом оно напоминало ту же слоновую кость, а формой – жука, но крылья и головогрудь были обрамлены крохотными коготками, а антенны оканчивались мохнатыми шариками.

Префект потянулся за свитком бумаги, чтобы смахнуть насекомое с распятия, но Жоао удержал его руку.

– Подожди, это какая-то новая тварь. Я никогда не видел ничего похожего. Дай мне фонарик. Нам надо проследить за ним, узнать, где оно гнездится.

Сеньор префект Мартиньо буркнул себе под нос нечто невразумительное, извлек из ящика стола маленький «Пермалайт» и протянул фонарик сыну.

Жоао уставился на насекомое, пока не включая фонарь.

– Какое оно странное, – сказал он. – Посмотри, как оно сливается со слоновой костью.

Насекомое остановилось и направило свои антенны на обоих мужчин.

– Люди кое-что видели, – сказал Жоао. – Ходят разные слухи. В прошлом месяце что-то похожее было обнаружено в одной из рубежных деревень. Это было в зеленой зоне, на тропинке, идущей вдоль реки. Два фермера нашли это, когда искали какого-то больного человека. – Жоао взглянул на отца. – Они очень наблюдательны, ты знаешь, – люди в этих озелененных районах, они сразу замечают болезни. Там не раз были эпидемии, но это совсем другое.

– Одно не имеет никакого отношения к другому, – резко отпарировал отец. – Если не будет насекомых-разносчиков, у нас будет меньше болезней.

– Может быть, – сказал Жоао, но по его тону было понятно, что он сам в это не верит.

Жоао снова принялся внимательно разглядывать насекомое.

– Я не думаю, что экологи рассказывают нам все, что им известно. Я не доверяю нашим китайским советникам. Они произносят пышные и цветистые слова о выгоде уничтожения бесполезных насекомых, но при этом не разрешают нам инспектировать их зеленые зоны. Всегда находятся поводы. Всегда находятся. Думаю, что у них есть проблемы, и они не хотят, чтобы мы о них знали.