Но девочка не стала бы убегать, так же, как Лиса не стала.

— Мы перейдем реку и там, за рекой, будет лес. Только перейдем реку.

Далее молчали оба. Девочке было уже все равно, как оно закончится, лишь бы закончилось поскорее. Они остановились на мосту, над рекой, которая в то время показалась ей огромной и дикой. Было неприятно стоять на узком мостике, раскачивающемся, вздрагивающем, готовым в любой момент рухнуть, как вся ее жизнь.

«Чего мы ждем?» Она посмотрела на отца, почувствовав его пристальный взгляд.

Ветер шевелил их волосы. Его — светлые, ее — черные как уголь. Как будто родства нет и никогда не было.

— Сначала я намеревался просто увести тебя, — сказал отец. — Так далеко, чтобы ты не нашла дорогу обратно. Но я не могу оставить тебя одну в этом ужасном мире.

Она должна была почувствовать радость, но не почувствовала. Отец шагнул к ней. Она попятилась. Мост покачнулся, напомнив, что позади — только вода. Тогда ей стало по-настоящему страшно.

— Не могу оставить тебя…

Ее рот открылся, чтобы закричать, но в следующий миг в него хлынула речная вода. Она захлебнулась и закашлялась, пытаясь подняться к поверхности. Не умея плавать, она барахталась, выныривала, снова уходила под воду и опять поднималась к поверхности, жадно глотая воздух. Но ее силы иссякали очень быстро.

Ее отец сверху наблюдал за ней сквозь мутные линзы речной воды и слёз. Он не мог уйти, не убедившись прежде, что она не осталась.

Когда девочка исчезла под водой и на этот раз не появилась, он выждал еще некоторое время. А потом, шаркая ногами, поплелся обратно к дому.

***

Это был крошечный островок, заросший камышом. Она сидела на мягкой размокшей земле, прижав к груди колени и сгорбившись. Ее кожа посинела от холода, мокрые волосы походили на водоросли. Она была такой маленькой и все же недостаточно маленькой. Лучше б ей вовсе исчезнуть. На небе еще мерцала последняя огненная полоса.

Она сидела, дрожала, не плакала, не знала, как ей пересечь эту воду и добраться до берега, не помнила ничего из того, что с ней случилось, не помнила своего имени. Эхо.

Глава 19. Растерянные сны

Вокруг была река. Она потерялась в ней и в своих воспоминаниях, и воде растворялись крупицы горькой соли из ее слез. Вогт спас ее в очередной раз. Эхо успокоилась, едва почувствовав его руки. Он поднял ее из воды и вытащил на берег.

Эхо плакала навзрыд. Вогтоус положил ее вниз лицом на траву, приподнял за плечи и встряхнул. Изо рта у нее вылилась целая река. Вогт обнял ее и прижал к себе, согревая.

— Тихо, — сказал он. — Тихо. Прошло.

Эхо чувствовала себя так, как будто горе никогда не отпустит ее. Не исчезнет, останется навсегда, подобно шрамам на коже. Вокруг нее было темно, словно она еще оставалась под водой, но теперь, когда она ощущала тепло кожи Вогта, светлело.

— Дурные воспоминания — как тучи. Порой заслоняют свет весь день, но однажды все равно уйдут, — сказал Вогт. — А я никогда не уйду. Я навсегда останусь с тобой.

«И ты никогда не столкнешь меня в воду, — подумала Эхо. — Как сделал мой отец…»

Вогт подслушал ее мысли.

— Он пытался избавить тебя от страданий.

— И заставил меня страдать! — выкрикнула Эхо, закрыв лицо руками.

— И все же он не хотел причинять тебе зло. Им управляла жалость.

— Будь проклята его жалость! — с горечью сказала Эхо. — Он не имел права убивать меня!

— Не имел, — согласился Вогт. — Он был в отчаянье, видел вокруг себя только плохое, хотел спасти тебя от мрачной действительности. Но в мире существуют не только плохие вещи. И, столкнув тебя в воду, он чуть было не лишил тебя шанса на что-то хорошее.

— Я всегда буду ненавидеть его за то, что он сделал. И мать… она все это затеяла!

— И все же я не думаю, что они были плохими людьми, хотя и пошли на плохой поступок. Наблюдая гибель твоей сестры и брата, ожидая твоей гибели, они испытали такую боль, что впали в безумие. Но эта боль не была бы так сильна, если бы они не любили своих детей, каждого из вас. Сейчас ты злишься на них, и ты имеешь на это право. Ненавидь их насколько сердца хватает. Но знай, что это не навсегда, и однажды ненависть утихнет. Ты испытаешь к родителям сочувствие.

Ей хотелось ответить «нет», но она ответила:

— Наверное.

Вогт принес плащ и укрыл ее. Щеки Эхо еще не успели высохнуть, но слезы по ним уже не текли. Она перечислила себе то, чего никогда не случилось бы, если б в то утро вода поглотила ее: она бы не пережила насилие и муки, никогда не встретилась бы с Вогтом, не ввязалась бы в Игру, которую совсем не понимает, никогда бы не услышала о Стране Прозрачных Листьев. Дикая мешанина прекрасного и ужасного. Она задрожала.

— Тебе все еще холодно? — спросил Вогт.

— Нет, — сказала Эхо и все-таки снова заплакала. Она чувствовала себя такой же растерянной, как ребенок на камышовом острове, но на этот раз была не одна. Все изменилось. И все же она пробормотала: — Мне действительно стоило все это вспомнить?

Вогт погладил ее по голове.

— Ветелий однажды сказал мне: то, что мы помним, является нашим прошлым. Но то, что мы настойчиво вытесняем из памяти — всегда наше настоящее.

Эхо закрыла глаза и съежилась под зеленым плащом. Она хотела понять, что чувствует. Ее мысли потекли рекой и дальше слились с морем.

И все-таки это немного странно — вновь обрести горькую историю, разрозненные строчки которой год за годом мелькали в ее спутанных снах, оставляющих растерянность.

***

— Что там? — спросила Эхо, отчаянно моргая — дождь и расстояние мешали ей хоть что-то высмотреть.

Они стояли на вершине холма, чувствуя себя неуверенно здесь, открытые любому взгляду.

— Деревушка, — сказал Вогт, у которого зрение было получше. — А далее цепочка скал.

Он оглянулся на Эхо. Вопрошающее выражение их лиц было совершенно одинаковым.

— Думаешь, это наше последнее приключение? — спросил Вогт.

Эхо пожала плечами. Идти вперед, пусть даже к последнему приключению, ей не очень-то хотелось.

— У меня снова какие-то гадкие предчувствия…

— Но ты же со мной.

— Да, — сказала Эхо и взяла его за руку. — Тогда идем. К завтрашнему дню доберемся.

Той ночью она заснула в объятиях Вогта, убаюканная любовью и постукиванием дождя по