самого города была сожжена, бедственное положение королевства было видно всем[753]. Условия в Бовези и в Иль-де-Франс, которые больше других пострадали от Жакерии и набегов Джона Фотерингея, были еще более мрачными. Между Сен-Дени и Парижем вряд ли сохранилось хоть одно значительное здание. Как и большинство тех, кто заключал договоры в Бретиньи и Кале, Иоанн II возлагал большие надежды на то, что мир принесет пользу этим регионам. Но они оказались совершенно нереалистичными.

Имеющиеся документы свидетельствуют о более чем 120 замках в провинциях, оставленных Иоанну II, в которых находились гарнизоны Эдуарда III. И даже эта цифра значительно занижена. Она не включает в себя тридцать или около того значительных крепостей, занятых англичанами в Бретани, а также сотни захваченных фермерских домов, мельниц и церквей, слишком малоизвестных, чтобы их можно было сосчитать. Основная концентрация таких мест была в Нижней Нормандии, в провинциях Луары от Анжу до Оверни и в широком клине территории к востоку от Парижа между Марной и Йонной. Но почти ни одна часть Франции не была свободна от вражеских гарнизонов, за исключением трех главных сенешальств Лангедока и центральных районов герцогства Аквитания. Эдуард III обязался в Кале добиться сдачи всех этих мест и контролировать дальнейшие действия своих сторонников во Франции любыми средствами, которые окажутся необходимыми. Это были смелые обещания, о которых королю вскоре пришлось пожалеть[754].

После заключения договора в Бретиньи Эдуард III оставил во Франции графа Уорика, чтобы тот следил за его соблюдением. Уорик стал первым из многих англичан, узнавших, как трудно было навязать волю короля своим подданным во Франции. В мае 1360 года он договорился о добровольном уходе десяти основных гарнизонов из Иль-де-Франс и Бовези в обмен на огромную сумму в 24.000 флоринов. Значительная часть этой суммы была выплачена. Но только четыре самых маленьких гарнизона ушли вовремя. Джон Фотерингей отказался покинуть Понт-Сен-Максен на Уазе, несмотря на конфискацию его имущества в Англии и Бретани. Офицеры капталя де Бюша отказались покинуть Клермон-ан-Бовези, хотя он должен был получить половину обещанных 24.000 флоринов. В Ферте-су-Жуарр на Марне капитан Джеймса Одли, английский сквайр по имени Томас Бэгворт, отказался признать власть Уорика. Он начал серию новых разрушительных набегов вокруг города Мо, пока общины региона не согласились откупиться от него за большую сумму. Гарнизоны этих мест и еще трех крепостей Бовези объединились, чтобы получить от французского правительства еще 17.000 старых экю, за их уход[755].

Очистка от рутьеров Иль-де-Франс, Бовези и Пикардии была дорогой и медленной, но, по крайней мере, полной и долговременной. Очистка остальных провинций началась только в начале 1361 года, и по сравнению с этим ее успехи были разрозненными и непостоянными. Следующей была систематически очищена Нормандия. Операция была начата в феврале 1361 года сэром Джоном Чандосом и лейтенантом французского короля в этой провинции Луи д'Аркуром. В некотором смысле, это должна была быть простая задача. Большинство командиров здешних гарнизонов были англичанами, и многие из них были приближенными короля или герцога Ланкастера. Они были гораздо более податливы давлению, чем гасконцы, бретонцы и наваррцы, которые контролировали большинство гарнизонов в центре и на юге королевства. Да и сам Чандос кое-что значил для этих людей: друг и компаньон принца Уэльского и один из основателей Ордена Подвязки, он был значительной фигурой в английском рыцарстве. Его также сопровождала небольшая армия: 160 латников плюс по меньшей мере столько же в свите Луи д'Аркура. Однако даже в Нормандии гарнизоны могли требовать большие суммы денег за свой уход. За год после заключения договора в Кале Штаты Нормандии выкупили шестнадцать крупных гарнизонов, контролируемых англичанами, за 84.000 экю наличными и обещаниями. Но даже денег не всегда было достаточно. Гарнизон Онфлёра не соглашался уходить, пока Луи д'Аркур не появился у стен с большим вооруженным отрядом. И даже тогда он потребовал и получили около 20.000 экю в виде выкупа и различных платежей и оставался в городе до тех пор, пока вся сумма не была выплачена[756]. Когда король Франции выразил протест, Эдуард III ответил, что задолженность по patis, которая образовалась до заключения договора, должна быть выплачена. По его словам, капитан имел право на компенсацию за отказ от patis. Единодушие военного сословия по обе стороны Ла-Манша поддержало мнение Эдуарда III, а не Иоанна II. Так же считали и юристы. Они считали самоочевидным, что военные завоевания принадлежат завоевателю. Возможно, самой примечательной иллюстрацией этого умонастроения стали пять больших крепостей в Мэне и Нижней Нормандии, которые с 1356 года были заняты офицерами герцога Ланкастера. Ланкастер был так же тесно связан с договором, как и любой другой человек, и дал клятву в Кале соблюдать его. Тем не менее, он продал эти замки общинам Нормандии за 20.000 экю. Когда была выплачена только треть этой суммы, его представители подали иск на оставшуюся часть в суд короля Франции. Интересны аргументы в этой затянувшейся тяжбе. Защита утверждала, что соглашение недействительно, так как было заключено по принуждению, а его исполнение противоречит мирному договору. Но истцы ответили, что это не имеет значения. Продажа замков была частной сделкой и на нее не может повлиять государственный акт между двумя государями. Парижский Парламент согласился с этим и вынес решение в пользу истцов[757].

Только более богатые и лучше организованные провинции смогли избавиться от вражеских гарнизонов. Например, относительно хорошо организованное политическое сообщество Шампани к весне 1361 года более или менее очистило свою провинцию от оставшихся рутьеров. Это произошло в основном благодаря энергии графа Водемона и богатству городов Реймс и Труа. В Турени другой энергичный местный магнат, маршал Жан де Бусико, изгнал все крупные гарнизоны в первой половине 1361 года. Главным финансистом компании здесь был город Тур. Но в Бурбонне и северной Оверни, регионах, пострадавших от войны, где политическая организация рухнула, а главный территориальный магнат находился в плену в Англии, комиссары не добились практически ничего. Вмешательство комиссаров Эдуарда III не помогло. Арно и Берар д'Альбре принадлежали к семье, которая была одним из главных грабителей региона и до сих пор контролировала самые опасные компании, действовавшие здесь. Вскоре после заключения договора в Бретиньи, вероятно, в июле 1360 года, Альбре продали герцогине Бурбонской не менее пяти крупных крепостей в Бурбонне. Но их гарнизоны продолжали оставаться в них до уплаты денег. Некоторые места оставались в их руках в течение нескольких лет, пока герцогиня пыталась собрать деньги с разоренных общин домена своего сына. Те капитаны, которые не были союзниками Альбре, просто игнорировали комиссаров. Например, наваррский разбойник Ле Бурк Камю, который, вероятно, был худшим из них, продолжал беспрепятственно грабить, похищать и пытать людей в течение восьми лет