чуда. Люди способны жить ради таких моментов магии и волшебства»278.

Сара имеет в виду мгновения волшебства, происходящего на сцене, когда все получается. Делом ее жизни стала опера, и она принадлежит к той горстке людей, которая доводит постановку спектакля до кульминационного пункта — премьеры. Но в каждом деле, в каждом бизнесе есть моменты волшебства, ошулцаемые людьми, обладающими опытом полной преданности этому делу, моменты волшебства, являющиеся результатом того, что психологи иногда именуют термином «порыв». II такой порыв представляет собой настолько пиковый опыт, что испытавшему это состояние оно представляется очень сильным аргу ментом в пользу отказа от любых попыток сопротивляться искушению полной преданности делу.

Для большинства людей столь глубокая преданность деле ^ признаком ириве|гженности неуместным ценностям или дажебоде»,, ! ге, кто ее практикует, именуются не очень-то приятным словом «тр,/ лики", но, как я уже сказал, такие мужчины и женщины делают то, что хотят и что любят делать. Они представляют собой особую „., ' людей. ->го борцы и бойцы. Они всегда стремятся чего-то достичь нугьси выше, чем кто-либо другой, выше, чем они сами в прошлый 11 хотя их браки не обязательно оказываются захватывающе успешна они находят себе вознаграждение в поразительном, ошеломляв ... драйве, в своей анергии и напористости. И благодаря этим качил. получают многое: деньги, влияние, власть, престиж и радость поры*.

Только вот что же такое порыв? Сара Колдуэлл очень хорошо опь ла его как «моменты волшебства». Он похож на тот подъем, который* иытынаютлюди, бегающие трусцой. Один из американских нсследовп лей определил порыв как «ощущение, появляющееся в тот момент. мы действуем с полной вовлеченностью и отдачей». Во время такогоэ-рыва одно действие следует за друтим в соответствии с некой внутрек* логикой, которая, кажется, не нуждается ни в каком сознательному шательстве со стороны самого исполнителя. Нет никакой спешки н :; нлекающих лребований вроде приказов самому себе с требованием^ прячь внимание. Один момент, одно мгновение перетекает в следуют момент. Прошлое п будущее исчезают так же, как и различие мех: самим собой и своей нынешней деятельностью.

Несколько лет назад в одном из журналов по психологии потуг сообщение о хирурге, который был так глубоко увлечен одной сложк операцией, что до его сознания совершенно не дошел факт обрушена части потолка в операционной. И только после того, как был сделан: следний стежок в последнем разрезе, он распрямился, потом пуга. вздохнул, потянулся, огляделся вокрут — и спросил в полном удивлена от увиденного: «Откуда эта штукатурка на полуг?» Во время операции пребывал в состоянии порыва.

Одно из самых первых исследований порыва как явления по явите потому, что некий ученый-психолог захотел разобраться, по какой почине отдельные люди столь сильно вовлекаются в процесс игры. Чтящего имеют между собой такие разные занятия, как шахматы и тре трак, теннис и гандбол, волейбол и футбол? В чем та изюминка, когорт заставляет людей безоглядно отдаваться им целиком и полностью, во» не думая о какой-то награде? Платон задавался этим вопросом мног

tvutiiii назад — и так и не смог прийти к удовлетворительному ответу. Фрейд ставил перед собой чу же самую задачу и -гоже не придумал для нос приемлемот решения. Но д-р Михан Цнкасетмихап из Чикагского х;пч'рснтета сумел выделить и отыскать общий знаменатель у всех этих лип. разных видов деятельности. Он опросил 175 человек — 30 скалола-в'в. 30 баскетболистов, 30 танцоров, 30 тахматистов-мужчни, 25 шахма-тисгок-жешцин. 30 композиторов, сочинявших современную музыку. Он едал им вои|хк', как они охарактеризуют то, чем они так сильно паслаж-..пить в процессе создании музыки, или игры в шахматы, или восхождения на крутые склоны скал. Был ли это престиж? Или некий романтический ореол? Л может быть, перспектива одержать победу над обстоятельствами, соперниками или над собой? Но, как оказалось, главным, чти привлекало всех этих разных людей в их столь же разных занятиях, ылото видоизмененное состояние бытия, в которое они погружались на чремя, пока были глубоко увлечены шахматами, баскетболом или чем-то иным.

Когда люди достигают состояния, которое мы вслед за психологами называем порывом, они расслабленны и непринужденны, но в то же canoe время чувствуют себя энергичными и свежими. Их способность к концентрации заметно увеличиваегся. Они чувствуют, что полностью чоржат под контролем себя и весь свой мир. Как и счастье, порыв — это своего рода побочный продукт. Первое требование для появления этого волшебного ощущения состоит в необходимости работат ь на пределе ваших возможностей над чем-то таким, что представляет собой весомый вызов. Не такой вызов, который явно превышает ваши возможности, а потому перехлестывает и подавляет вас, но такой, который близок к вашему предел^’ и по этой причине напрягает вас достаточно сильно и заставляет понять, что сегодня вы делаете какую-то вещь лучше, чем делали ее вчера, и уж тем более лучше, чем когда в позапрошлый раз лишь безуспешно пробовали ее сделать. Другая обязательная предпосылка — достаточно длительный промежуток ничем не прерываемого времени. Фактически невозможно достичь состояния порыва меньше чем за полчаса. И абсолютно невозможно достичь его, если вас постоянно терзают и сбивают с толку прерываниями.

По мере приобретения опыта появляется способность входить в состояние порыва путем использования механизма психологического воздействия на базе привычного рефлекторного обусловливания — во многом почти таким же способом, каким вы настраиваете себя на эффектив-

мое обучение. Секрет состоит в умении самостоятельно анализировав предыдущие случаи, когда вы с наслаждением погружались в волшебны? мгновения. Был ли у этих эпизодов какой-то общий знаменатель? Как только вы сумели выявить и выделить этот общий знаменатель, можно считать, что почва для вожделенного порыва подготовлена.

Маргарет научилась делать это. Она была лоббистом и действовала в Вашингтоне, округ Колумбия, работая для группы «Western», которая занималась охраной окружающей среды и рациональным природопользованием. Однажды вечером Маргарет откинулась на стуле и потянулась. Женщина почувствовала себя хорошо. Она упорно трудилась, доводя до конца отчет по поводу одного представляемого в конгресс законопроекта, который должен был установить новые стандарты ликвидации отходов производства на бумажных фабриках и, в случае его принятия, создал бы трудности для компаний, занятых выпуском целлюлозы и обработкой древесины.

Маргарет выделила и отдельно проанализировала сегодняшний статус данного законопроекта, усилия тех, кто лоббировал интересы переработчиков древесины и целлюлозы, а также собственные действия и в итоге предложила целый ряд шагов с целью привлечь внимание широкой публики к сложившейся ситуации. Маргарет считала, что