– Я никогда их не встречал, чтобы заметить их отсутствие, – кисло заметил Питер, но Аренс не обратил на его слова никакого внимания.

– Так что теперь для перемещения денег с места на место требуется в десять раз больше бумаги и в десять раз больше места. Это мигом делает денежные переводы менее удобными и более заметными. Удобно для слежки. Итак. – Аренс отставил руку в сторону и принялся загибать пальцы. – Ты хочешь скрыть происхождение денег и уменьшить размер партии, не уменьшая ее стоимость. Но и след самой прачечной тоже нужно спрятать. Иначе зачем весь этот геморрой?

– Я понимаю, к чему ты клонишь. – Питер начал осознавать, почему кто-то хочет убить Аренса. Он выслушал лекцию по теории, но теория эта была основана на практических знаниях. А самый простой способ избавиться от конкретного знания – убрать его носителя.

– Но последняя, и, как я полагаю, самая важная часть процесса: на каждом этапе отмывания контроль за деньгами должен находиться в руках тех, кому можно безоговорочно доверять. Потому что если у тебя украдут грязные деньги, ты вряд ли побежишь с этим в полицию. Впрочем, даже если они чистые, все равно не побежишь, потому что у налоговой возникнут вопросы. Давай попробуем метод двойного счета. Один конец прачечной – это, скажем, продуктовый магазин. Второй – оптовик, который поставляет в магазин продукты. И вы оба друзья. Одна национальность, одна Семья. – Он произнес заглавную букву без всяких проблем. – Однажды ты заказываешь у своего поставщика пятьдесят бочонков борща.

– А борщ бывает в бочонках?

– Понятия не имею, я не фанат свеклы. Однако может так оказаться, что твой поставщик тоже от нее не в восторге и отправляет тебе всего сорок бочек. Но тогда человек, отвечающий за стирку, передает тебе наличные, чтобы компенсировать недостачу. Эти деньги, грязные по какой-то причине, попадают в систему под видом чистых. Это нормально для бухгалтеров, нормально для налоговиков, и довольно скоро, если все идет хорошо, ты открываешь еще один продуктовый и начинаешь заказывать еще больше борща. Чем больше у тебя законных и легальных точек, тем лучше.

Так вот, – Аренс откинулся на спинку кресла и уставился на Питера, – Бруклин и Бронкс, части Стейтен-Айленда и округа Нассо, все они наводнены такими вот легальными магазинчиками, работающими по этой схеме.

Кроме того, русская мафия не забывает и о традиционных занятиях: рэкет, ставки, азартные игры и все остальное. Но за последние несколько месяцев объемы отмывания денег подскочили до небес. По крайней мере, так говорят мои источники, а у меня нет причин сомневаться в точности их информации. Но никто не знает, почему это происходит… а если кто-то знает, то держит рот на замке.

Аренс полез в ящик за очередной ириской.

– Уверен, что не хочешь? Ну, окей. В любом случае, творится что-то еще. Куча больших боссов с комфортом устроились в Нью-Йорке. Они купили себе большие квартиры, перевезли семьи, можно сказать, пустили корни. Нравится нам это или нет, но русская организованная преступность превратилась здесь в еще одну очень закрытую диаспору. Но теперь, совершенно внезапно, часть этих боссов приготовилась резко линять из города. Один купил себе маленький частный остров на Кайманах. Второй приобрел у Тони Старка островок на Багамах. Третий теперь владеет клочком земли на Британских Виргинских островах, и он отстроил там прекрасную и серьезно укрепленную усадьбу.

– С чего вдруг такой интерес к Карибам? – спросил Питер. – Снова отмывание денег? Я где-то слышал, что для частного банковского обслуживания Каймановы острова не хуже Швейцарии.

– Вполне может быть, – согласился Аренс, – Британские Виргинские острова – это налоговая гавань, спору нет, а статус нескольких других островов все еще обсуждается. Они могут принадлежать голландцам или французам, могут быть совершенно независимы, а могут продаваться тому, кто больше даст. Но подобные совпадения неспроста. Это не может быть демонстративным потреблением само по себе. Это не в их стиле.

– Может, они испугались, что скоро для них в Штатах станет слишком жарко с юридической точки зрения?

– Едва ли. Они постоянно уклоняются от различных налоговых законов, словно проверяют, насколько далеко смогут зайти. И пока что им все сходит с рук благодаря первоклассной юридической поддержке. Местной, разумеется. Что касается отмывания денег, то они профессионально заметают следы. Пока нет никаких доказательств, одни подозрения.

Аренс пошевелил ногами, слегка задел пишущую машинку носком ботинка, и тут же наклонился вперед, стереть отметину, которую Питер даже не смог разглядеть.

– Что-то происходит, и это сводит меня с ума. Назови это простым любопытством, но где-то здесь есть связь, и я не могу ее найти.

«И это сведет его с ума», – подумал Питер. И называть Мэла Арена «просто любопытным» – это как утверждать, что вода «просто мокрая».

– Даже если попытка разобраться в происходящем загонит тебя в могилу? – спросил он.

– Не думаю, что до этого дойдет. У меня довольно неплохие отношения с некоторыми из этих людей, и я подучил русский в колледже… хотя эти ребята в основном предпочитают практиковать на мне свой английский. Обычное дело. – Аренс усмехнулся. – Они хотят освоить язык, так будет проще кормиться за счет местных. Но от действительно крутых ребят я стараюсь держаться подальше.

Питер задумчиво уставился на простой пиджак журналиста. Крой был достаточно свободным, чтобы под ним можно было спрятать пистолет. Аренс заметил его взгляд и кивнул.

– Да, – сказал он, – Heckler and Koch VP-70Z, если тебе интересно. Гражданская версия, не полный автомат. И разумеется, у меня есть разрешение. Я оказал департаменту полиции несколько услуг, по-тихому… и они были рады вернуть должок. Но вопрос сейчас не в этом. Ты готов поработать со мной в ближайшие пару недель? Как я говорил, по какой-то причине ситуация накаляется, и мне… нам… нужно узнать, почему. Я прям нутром чую, грядет нечто очень серьезное, угрожающее всему городу. И если я смогу узнать об этом, может, беда нагрянет не совсем внезапно.

– Или ее и вовсе удастся предотвратить, – предположил Питер.

– Возможно, – Аренс улыбнулся. – Но, как я уже сказал, я просто любопытен. Я хочу знать, чем заняты эти люди.

Питер улыбнулся. Ему была знакома подобная разновидность любопытства. Скорее всего, именно она заставила его задать следующий вопрос:

– Насколько ты хороший стрелок?

– Довольно неплохой. Я практикуюсь два раза в неделю на стрельбище и обычно попадаю в цель. В остальное время стараюсь об этом не думать. Весь смысл VP-70 в том, что у него в обойме уйма патронов. Позволяет заставлять людей обниматься с полом, пока я отступаю на заранее подготовленные позиции. Но не забывай: среди этих людей пушки – не просто оружие, это доказательство статуса, поэтому я ношу свою как значок. Без нее в некоторых местах меня бы даже на порог не пустили. Нельзя сказать, что ими совсем не пользуются, но, по крайней мере, не так часто, как некоторые другие организации.