бы не ненависть к Раймунду Антиохийскому, можно было бы вообще оставить заморских гостей ему.

104

Отец Луи VII носил прозвище «Le Gros» — Толстый. См. приложение.

105

Нужно уточнить, что, несмотря на смертельные раны, полученные Юго от кинжала убийцы, любовник Мелисанды выжил. Однако это был уже совсем не тот Юго. Сломленный калека, едва оправившись, удалился в изгнание ко двору Рутгера Сицилийского, получил от последнего богатый удел, но во владение им вступить практически не успел, поскольку умер вскоре после того, как приехал в свой новый замок, Гаргано. Смерть эта, несомненно, являлась следствием ран, полученных от кинжала бретонца в Иерусалиме.

Поведение же Мелисанды можно было сравнить с яростью разъярённой фурии. Несмотря на то что убийца, по приказу Высшей Курии подвергнутый казни, даже после того, как ему отрубили обе ноги и обе руки, продолжал утверждать, что напал на графа по собственной воле, а не вследствие сговора с королём, Мелисанда не поверила в правдивость признания испытуемого.

Страх перед местью королевы охватил противников Юго. Их признанный глава Раурт де Наплуз в течение долгого времени боялся выходить на улицу. Поговаривали, что сам король всерьёз опасался нападения нанятых супругой убийц и носил под светским платьем кольчугу, дабы защититься от удара кинжалом в спину.

106

О политике Нур ед-Дина в описываемый период времени см. комментарий 21.

107

Первые за поддержку получили от молодого властителя снижение пошлин на торговлю шёлком и другими тканями с 5 до 4%, а на торговлю другими товарами с 7 до 5%. Вторые выторговали себе помимо земельных и имущественных уступок снижение подорожного налога.

108

Кто же знает, кому что уготовил Бог? Вот и Онфруа Торонскому, или Онфруа Старому (второму из четырёх правителю Торона, носившему это имя), Всевышний судил пережить своего молодого сюзерена на семнадцать лет и скончаться не от старости или болезни, а от ран, полученных в битве за племянника Бальдуэна Третьего, сына короля Амори́ка, несчастного короля Бальдуэна Четвёртого. Честный человек, рыцарь и мудрец (соединение этих качеств — ужасная редкость), он вполне заслужил такую благородную смерть. Впрочем, сейчас речь не об этом и даже не о том, что судьба внука барона Онфруа, также Онфруа, но уже Четвёртого, спустя двадцать лет странным образом пересечётся с судьбой Ренольда Шатийонского, чьи деяния так взволновали сегодня иерусалимского короля. Не будем забегать вперёд, скажем лишь, что Онфруа Четвёртый не унаследует и десятой части всех тех качеств, что были присущи его знаменитому деду.

109

«Я сам, облечённый саном императора, не вижу никакого исхода и не нахожу спасения; я принуждён постоянно бегать перед лицом турок и печенегов, оставаясь в одном городе, пока их приближение не заставит меня искать убежища в другом. Итак, спешите со всем вашим народом...» (Из письма базилевса Алексея I Комнина графу Фландрии Роберту. Цитируется по работе П.В. Безобразова «Боэмунд Тарентский»).

110

Подробнее о политике, проводимой Комнинами в отношении государств крестоносцев, см. комментарий 22.

111

Уже скоро мы увидим, во что обойдётся Левантийскому царству забота Мелисанды. Вместе с тем едва ли стоит выискивать злой умысел в её действиях. Никто ведь не думал, что жизнь вознесёт к власти недостойного внука Тель-Баширского Волка, славного Жослена Первого, — Жослена Третьего, графа без графства, и его сестру Агнессу.

Венчание Америка Яффского и Агнессы де Куртенэ состоялось в следующем, после описываемого, году. Тогда никто (включая и королеву Мелисанду) не мог себе и представить, сколь сокрушительными для королевства окажутся последствия этого союза спустя ровно тридцать лет. Через пять лет после бракосочетания Амори́к станет королём Иерусалимским, что, однако, не сделает королевой Агнессу: магнаты Утремера, в обмен на избрание Амори́ка, заставят его развестись с женой. Она никогда не сможет простить этого баронам. Когда умышленно, когда невольно, просто преследуя свои сиюминутные интересы, графиня (её так и будут называть Графиней) Агнесса будет подтачивать основы Левантийского царства.

112

Как бы там ни было, но посольство коннетабля Иерусалимского и его товарища по предприятию, архиепископа Назаретского Арша́ра (последний скончался по пути) ко двору базилевса Мануила состоялось только летом 1157 г. Император принял предложение.

Коннетабль Иерусалимский оказался не только храбрым воином, мудрым политиком, но и прекрасным сватом. Он высватал у базилевса племянницу, красавицу Теодору. Венценосный дядюшка раскошелился на сто тысяч золотых приданого, не считая ещё десяти тысяч на свадебные расходы. Он также послал будущему родственнику на тридцать тысяч золотых подарков.

Брачный поезд прибыл в Акру в сентябре 1158 г. Молодых венчал хорошо знакомый нам патриарх Эмери, так как его иерусалимский коллега, монсеньор Фульке, скончался, преемник же, Амори́к де Несль, ещё не получил из Рима официального утверждения в должности.

Впрочем, ещё задолго до отбытия делегации в Константинополь на севере Сирии (равно как мусульманской, так и христианской) произошли события, заставившие многих склонных к суевериям людей заговорить о близком конце света. Хотя на Кипре основания полагать так появились едва ли не у всего населения.

113

Из нашей российской истории мы знаем, что в 1240 г. князь новгородский Александр Ярославич, впоследствии прозванный Невским, за то и получил в веках оставшееся славное прозвище, что с малой дружиной своевременно ударил по высаживавшимся в устье Невы шведам, чем прекратил их поход на корню.

114

Вот яркий пример такой отваги. Во время первого крестового похода короля Франции Людовика IX в феврале 1250 г., его брат, граф Артуа, командовавший авангардом, нанёс чувствительное поражение мамелюкам и решил довершить успех — захватить город Мансуру. Брат Луи немедленно забыл об обещании не предпринимать ничего, не посоветовавшись с королём. Бывшие с графом эрл Солсбери и гранмэтр тамплиеров Гвильом де Соннак не рекомендовали входить в город. (Как мы видим, на сей раз во главе ордена Храма оказался человек более предусмотрительный, чем хорошо знакомый нам Бернар де Тремелэ). Тогда граф обозвал эрла Солсбери жалким англичанишкой, который держится за хвост французской кобылы, на это эрл ответил, что первым ворвётся в Мансуру и кое-кому из французов придётся держаться за хвост его лошади.

Исход, думаю, понятен. Рыцари рассеялись по городу и очень скоро попали в приготовленные