Он пожал плечами.

– В любом случае мы продолжим блокаду. Потом, лет через пятьдесят, мы войдем туда и посмотрим, как обстоят дела. Если коллапс будет настолько полон, как это предсказала Чарли, мы примем их в Империю.

– А что потом?

– Не знаю. Нужно будет что-то придумать.

– Да. – Она выскользнула из его объятий и возбужденно повернулась.

– Я знаю! Род, нам нужно реально взглянуть на эту проблему. Мы можем помочь мошкитам.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Я полагаю, что лучшие умы Империи работают над этим.

– Да, но для Империи, а не для мошкитов. Нам нужен… Институт. Что-то, управляемое людьми, которые знают мошкитов, и далекое от политики… И мы можем сделать это. Мы достаточно богаты…

– Что?

– Мы можем потратить половину того, что имеем. – Она промчалась мимо него, выскочила в коридор и бросилась к себе в номер. Род последовал за ней и увидел, что она роется среди множества свадебных подарков, которые покрывали большой стол из розового тика, стоявший в прихожей. Найдя свой карманный компьютер, она удовлетворенно хмыкнула.

«Должен ли я рассердиться сейчас?» – подумал Род. – «Пожалуй я должен радоваться, когда она такая. Надеюсь, у меня будет время научиться этому».

– Мошкиты сами работают над этой проблемой, – напомнил он ей.

Она посмотрела на него с легким раздражением.

– Фу! Они не видят ее так, как мы. Фатализм, помнишь? И потом, у них нет никого, чтобы заставить их принять решение, к которому они придут. – Она вернулась к своим торопливым заметкам. – Разумеется, нам будет нужен Горовиц. Он говорил, что на Спарте есть подходящие люди – нужно будет послать за ними. Кроме того, доктор Харди.

Он смотрел на нее со страхом и удивлением.

– Когда тебе нужно идти, ты идешь. – И лучше идти с тобой, если я хочу иметь тебя всю жизнь. Интересно, на что похожа жизнь с ураганом?

– Если тебе нужен Отец Харди, он у тебя будет. Кардинал назначил его на проблему мошкитов и, думаю, у Его Преосвященства есть в запасе кое-что еще. Харди давно уже должен быть епископом, но у него нет права на митру. Не думаю, чтобы сейчас у него был большой выбор. Первый папский делегат к чужой расе, или что-то вроде этого.

– Значит, в правлении будем мы с тобой, доктор Хорват, Отец Харди и… Иван.

– Иван?

– А почему бы и нет? И пока мы делаем это, мы должны делать это правильно. Нам нужен хороший исполнительный директор. Сэлли нельзя использовать, как администратора, а у меня нет времени. Может, Хорват?

– Сэлли, ты представляешь, против чего мы выступаем? Чего стоит одна биологическая проблема: как превратить женщину в мужчину без беременности или стерильности? Но даже если мы найдем способ, как заставить мошкитов пользоваться им?

Она почти не слушала его.

– Мы найдем способ. Мы достаточно хороши в управлении…

– Мы с трудом управляем империей людей!

– Но ведь управляем, не так ли? Хотя бы кое-как. – Она отодвинула в сторону кипу разноцветных свертков, чтобы освободить побольше места. Какая-то большая коробка едва не упала, и Род подхватил ее, пока Сэлли продолжала писать, вводя данные в банк памяти компьютера. – Как мне выйти на раздел ученые империи? – спросила она. – На Мейджи есть крупный специалист в генной инженерии, а я не могу вспомнить его имя…

Род тяжело вздохнул.

– Я найду его для тебя. Но с одним условием.

– Каким? – Сэлли с любопытством взглянула на него.

– Ты займешься этим на следующей неделе, потому что если ты возьмешь свой компьютер в свадебное путешествие, я брошу эту чертову штуковину в масс-конвертор!

Она рассмеялась, но Род вовсе не чувствовал себя уверенным. Ну, ничего. Компьютеры не слишком дороги. Он может купить ей новый, когда они вернутся обратно. В самом деле, может, ему придется иметь дело с Бари: им потребуется множество вещей, если они решат обзавестись семейством…

Гораций Бари шел по Дворцу за звездным пехотинцем, демонстративно игнорируя тех, что следовали за ним по пятам. Его лицо было спокойно, и только близкое изучение его глаз могло выявить отчаяние, сверлившее его.

На все воля Аллаха, вздохнул он и удивился, что его больше не возмущает эта мысль. Возможно, есть своя прелесть и в повиновении. Впрочем, это мало утешало его. Звездные пехотинцы перевезли его слугу и весь его багаж вниз, а затем отделили его от Набила. Но прежде чем это было сделано, Набил прошептал ему, что признание Джонаса Стоуна дошло до Дворца.

Стоун был еще на Нью-Чикаго, но что бы он ни сказал Военной Разведке, это было достаточно важно, чтобы послать курьерский корабль. Информатор Набила не знал, о чем говорил предводитель мятежников, но Бари это было известно, как будто он уже прочел кодовые ленты. Послание должно быть коротким, но содержать смертный приговор Горацию Бари.

Итак, это конец всего. Против изменников Империя действует быстро: несколько дней или недель, не больше. Возможностей для побега не было. Звездные пехотинцы были вежливы, но очень бдительны. Они были предупреждены, и их было много, слишком много. Один мог бы принять взятку, но не тогда, когда на него смотрят товарищи.

На все воля Аллаха. И все-таки жаль. Если бы я не был так обеспокоен чужаками, если бы не занимался работой с торговцами, то давно уже мог бы бежать. Левант велик… Но мне пришлось бы покинуть Новую Шотландию, а именно здесь принимаются решения. И какой смысл бежать, если чужаки могут уничтожить всех нас?

Сержант звездной пехоты довел его до конференц-зала и держал дверь открытой, пока Бари не вошел вовнутрь. Затем, что было просто невероятно, охрана ушла. В комнате кроме Бари находилось всего два человека.

– Доброе утро, лорд, – сказал Бари Роду Блейну. Голос его звучал ровно и спокойно, хотя во рту пересохло, а когда он поклонился другому человеку, то в горле появился какой-то резкий привкус. – Я не был представлен сенатору Фаулеру, но, конечно, его лицо известно всем в Империи. Доброе утро, сенатор.

Фаулер кивнул, не вставая со своего места за большим столом.

– Доброе утро, ваше превосходительство. Садитесь. – Он указал на место напротив себя.

– Спасибо. – Бари занял указанное кресло и удивился еще больше, когда Блейн принес кофе. Бари осторожно понюхал его и убедился, что это та самая смесь, которую он послал шеф-повару Дворца для Блейна.

Во имя аллаха! Они играют со мной, но каков конец будет у этой игры? Он почувствовал смесь гнева со страхом, но по прежнему никакой надежды. И остановил дикий булькающий смех, зародившийся в его горле.

– Нам только что стало кое-что известно, ваше превосходительство, – сказал Фаулер. Он сделал знак, и Блейн включил стенной экран. Грузные черты Джонаса Стоуна появились на нем. Лоб и скулы его покрывал пот, а голос Стоуна то гудел, то звучал умоляюще.