Бари бесстрастно слушал, губы его презрительно кривились. Сомнений не было: теперь у Флота имелось больше чем достаточно доказательств, чтобы казнить его, как изменника. И все-таки улыбка не исчезла с лица Бари. Он не доставит им удовлетворения. Он не будет умолять.

Наконец, лента кончилась. Фаулер снова махнул рукой, и изображение вождя мятежников исчезло.

– Об этом знаем только мы трое, ваше превосходительство, – осторожно сказал Фаулер.

Только мы… Чего они хотят? Может, все-таки есть надежда?

– Не думаю, чтобы это требовало обсуждения, – продолжал сенатор. – Давайте, лучше поговорим о мошкитах.

– О! – сказал Бари. Крошечный звук кольнул его горло. Хотите ли вы заключить сделку или просто напоследок посмеяться над моими страхами? Прежде чем заговорить, он глотнул кофе, чтобы смочить язык. – Уверен, сенатору известна моя точка зрения. Я считаю мошкитов величайшей угрозой, с которой когда-либо сталкивалось человечество. – Он посмотрел на двух людей напротив, но на лицах их невозможно было ничего прочесть.

– Мы согласны, – сказал Блейн.

Пока в глазах Бари разгоралась искра надежды, Фаулер быстро добавил:

– Это не подлежит сомнению. Они находятся в постоянном состоянии демографического взрыва, за которым следует всеобщая война. Если они вырвутся из своей системы… Бари, у них есть разновидность солдат, которые заставят покраснеть от стыда зауронских суперменов. Черт побери, вы же видели их.

Блейн дал сигнал своему карманному компьютеру, и появилось другое изображение: скульптура машины времени.

– Это? Но мой мошкит говорил мне… – Бари замолчал, потом рассмеялся, как человек, которому больше нечего терять. Мой мошкит.

– Вот именно, – слабо улыбнулся сенатор. – Не могу сказать, что можно верить вашему мошкиту. Бари, даже если широко распространятся только малыши, мы можем потерять все миры. Они размножаются как бактерии. Это просто не с чем сравнивать. Впрочем, вы знаете.

– Да. – Бари с трудом взял себя в руки. Лицо его было спокойно, но перед мысленным взглядом сверкали множество крошечных глаз. И ведь я сам почти вынес их наружу! Хвала и слава Аллаху!

– Черт побери, перестаньте трястись, – приказал Фаулер.

– Прошу прощения. Вы несомненно слышали о моей встрече с малышами. – Он взглянул на Блейна и позавидовал его внешнему спокойствию. Малыши должны были быть не менее неприятны капитану «Мак-Артуру». – Я рад слышать, что Империя поняла опасность.

– Да. Мы устраиваем блокаду мошкитов. Закупорим их в их собственной системе.

– А не лучше ли уничтожить их, пока это возможно? – тихо спросил Бари. Его голос был спокоен, но темные глаза горели.

– Как?

Бари кивнул. – Конечно, возникнут политические осложнения. Но я могу найти людей для такой экспедиции на Мошку-1 и, получив нужные приказы…

Фаулер махнул рукой.

– Если потребуется, я могу отправить своих собственных агентов.

– Мои будут значительно менее ценными, – Бари посмотрел на Блейна.

– Да. – Фаулер сделал паузу, и Блейн заметно напрягся. Затем сенатор продолжал: – Лучше это или хуже, но мы решились на блокаду. Правительство слишком боится обвинения в ксеноциде. Кроме того, я не знаю, устроит ли меня идея неспровоцированного нападения на разумных существ. Мы будем делать, как решили.

– Но угроза! – Бари наклонился вперед, не пытаясь скрыть фанатичного блеска в глазах. Он знал, что близок к безумию, но это его больше не заботило. – Вы думаете, что загнали джинна обратно, если пробка вставлена в бутылку? А если следующее поколение будет смотреть на мошкитов иначе? Если они вновь выпустят джинна на свободу? Представьте себе тучи их кораблей, обрушившихся на Империю, каждый под командой существа, подобного этому и думающего, как адмирал Кутузов! Специализированные Воины, превосходящие зауронских «мертвоголовых». И вы позволите им жить? Я говорю, что они должны быть уничтожены…

Нет! Их не убедить так просто… Он постарался расслабиться.

– Я вижу, что вы приняли решение. Чем я могу вам помочь? – Вообще, что вы хотите от меня?

– Думаю, вы уже помогли, – сказал Блейн, поднял свою чашку и отхлебнул кофе. – И спасибо вам за подарок.

– Блокада – это самая дорогая военная операция, – буркнул Фаулер. – И никогда не бывшая популярной.

– А-а… – Бари почувствовал, что напряжение его уходит. Они держали его жизнь в руках, но он был им нужен. Возможно, ему удастся сохранить гораздо больше, чем жизнь. – Вас беспокоит Имперская Торговая Ассоциация.

– Вот именно.

Огромное облегчение… За это я воздвигну мечеть. Кто знает, может Аллах все-таки существует. Тот булькающий смех все еще был в его горле, и Бари знал, что если начнет смеяться, то остановиться не сможет. – Я уже указал своим коллегам на всю невыгодность неограниченной торговли с мошкитами. По-моему, я добился кое-какого успеха, хотя слишком многие торговцы похожи на соседа, который последовал за Аладдином в волшебную пещеру. Несметное богатство сверкает гораздо ярче, чем опасности.

– Да, это так. Но сможете ли вы удержать их? Найти тех, кто собирается саботировать наши решения и спутать их планы?

Бари пожал плечами.

– Мне потребуется помощь. Это будет дорого стоить. Полагаю, придется использовать секретные фонды…

Фаулер зло усмехнулся.

– Род, что там еще говорил Стоун? Что-то о…

– Вовсе не обязательно вытаскивать наверх бред этого человека, – запротестовал Бари. – Надеюсь, я достаточно богат. – Он пожал плечами: что у него останется, когда дело будет сделано? Фаулера не тревожит, что Бари может разориться. – Но может оказаться, что потребуются ресурсы, превосходящие мои…

– Мы это обсудим, – сказал Фаулер. – Например, блокада должна поглотить массу ресурсов Меррилла, которые он предполагал пустить на объединение Трансугольного Сектора. Мне представляется, что умный торговец мог бы завести несколько контактов с мятежниками. Может, даже убедить их принять нашу точку зрения. Конечно, я не знаю, как это можно сделать.

– Понимаю.

Фаулер кивнул.

– Надеюсь. Род, возьмите, пожалуйста, эту ленту и уберите ее в надежное место. Думаю, она нам больше не понадобится.

– Да, сэр. – Род дал команду своему карманному компьютеру. Машина загудела, знаменуя новый период в жизни Горация Бари.

Возможности уклониться не будет, подумал Бари. Фаулер примет только результаты, а не извинения, и моя жизнь будет ставкой в этой игре. Должно быть, нелегко быть политическим агентом этого человека. А какой у меня выбор? На Леванте я могу только в страхе ждать, а здесь по крайней мере буду знать, как идут дела с мошкитами… а может, даже изменю их политику.

– И еще одно, – сказал сенатор. Он сделал знак, и Род открыл дверь кабинета. Вошел Кевин Реннер.