Улыбка быстро сошла с лица Рины. Она больше не могла притворяться. Ее брат, Эрман, зло нахмурился, сжимая кулаки и стискивая зубы. Цара смотрела куда-то в пустоту безучастным, пустым взглядом, что-то тихо шепча с выражением ужаса на лице. Одна лишь Фрида не поменялась в лице.

— Келеф, — обратился Карамах к своему индару. — Что за оружие ты использовал, чтобы защитить Кайру?

— Это… — неуверенно начал юноша, зыркнув на Фриду. Та даже не повернула голову в его сторону. — Сложно объяснить. Оно не похоже на что-либо, имеющееся в арсенале шпиля.

— Ты сможешь сделать больше?

Карамах не медлил, не тянул с вопросом, сразу же переходя к сути. Вытерев руки от чернил полотенцем, он сложил их перед собой на столе, приковывая взглядом Келефа к его месту. Он ждал ответа, и от неожиданности юноша замешкался.

— Разумеется, может, — медленно кивнула Фрида. — Келеф — талантливый ремесленник. Уверена, он без труда повторит свой успех.

— Это так? — переспросил Карамах.

Юноша медленно кивнул, стиснув зубы. Идея того, что задумала Фрида, ускользала от него. Если порох так опасен, то зачем раскрывать все карты перед Сеотосами? Зачем обещать им его?

— Хорошо, — глубоко вздохнул Карамах. — Цара, мне нужно, чтобы ты забрала девочек и младшего. Цацат сопроводит вас в утопленную казну на время осады. Келеф, я хочу, чтобы ты отправился вместе с ними. Материалы для оружия тебе доставят позже, ты должен будешь составить список необходимых вещей. Эрман, ты останешься со мной и возглавишь оборону города до тех пор, пока не будут готовы орудия Келефа.

— Но папа! — воскликнула Рина, ударив рукой по столу. — Я..!

— Не спорь, — жестко, резко отрезал он, сжав кулак. — Я не стану рисковать своей наследницей. Ты будешь защищать сестру и брата в утопленной казне.

Рина хотела было что-то ответить, уже набрала воздуха в грудь… Но лишь возмущенно, громко вздохнула и встала из-за стола. Быстрым шагом она покинула обеденный зал, чуть не сбив с ног Цацата, что стоял у входа.

— Для меня честь сражаться рядом с вами, отец, — Эрман ударил себя кулаком в грудь, стиснув зубы. — Я вас не подведу!

Карамах прервал браваду сына быстрым, четким жестом руки. Снова зал погрузился в тишину, все ждали, что скажет глава семейства. Все ждали правильных, одному ему известных слов. Но мужчина молчал. Последним его словом было короткое, сухое “Начинаем”.

Сборы не заняли много времени, и вскоре три паланкина уже выдвинулись к порту, где их ожидали снаряженные для пути тайнаги. Келеф отказался ехать по городу в паланкине и шел рядом с Риной, как и много раз до этого. Город был до отвращения спокоен, тих, не было ни паники, ни даже привычного шума. В такой час он начинал засыпать, и этот день, несмотря на всю серьезность, не стал исключением. Еще никто из здесь живущих людей не знал о том, что им вскоре предстоит пережить.

— Мне страшно, — тихо позвала Келефа Рина, приоткрыв окошко. — Почему ты не боишься?

— Трусы умирают сотни раз перед смертью. Храбрые — лишь однажды, — вдруг вспомнилась юноше услышанная когда-то цитата. — Все будет хорошо. Я сделаю больше пушек. Мы выстоим.

— Надеюсь…