будешь гонять его с топором и кричать «не отдам, моя прелесть»? — чуть ли не хрюкаю я от смеха, утыкаясь лицом в одеяло.

— Как минимум, — бурчит Данил, и я, не выдерживая, целую его в губы.

Так сладко…

— Надо как-то договариваться, — чуть отклоняюсь я и ласково прохожусь рукой по нашей дочери. По тёмным вихрам на макушке. По маленьким ушкам, ямочке на плече и курносому носику. Лиза — копия нас двоих, и невозможно сказать точно, на кого она похожа больше, на меня или на Данилу. Там так всё искусно замешано, что и не разберёшь. Но глаза у неё папины — это не отнять — озёра беспроглядной тьмы…

— Ок, — вдруг согласно шепчет мой муж и осторожно приподнимается с кровати.

— Ок? — встаю на ноги, чтобы не мешать ему переносить нашу дочь в кроватку.

— Да, ок, — отвечает он, когда мы уже поцеловали малышку и вышли за дверь, оставляя её крепко спать до утра.

— Хорошо, — киваю я.

— Но с одним условием, — подхватывает он меня на руки и несёт в нашу спальню.

— Каким? — тихо охаю и улыбаюсь ему в ответ.

— Давай ещё за одним сходим?

Глаза в глаза. По коже мурашки. И сдуревшие от любви бабочки порхают в моем животе, горлопаня серенады.

— Давай…, - шепчу, когда мы оба падаем на белоснежные простыни.

А дальше – снова наш рай одни на двоих.

Сталкиваемся ртами и языками. Взрываемся, поспешно сдирая с себя одежду. Рычим, выгибаемся, стонем от шквала эмоций. Дышим на разрыв лёгких. И горим!

Движения неистовые, голодные и рваные. Торопливые. И в голове бьётся только одна-единственная мысль:

«Быстрее стань единым целым! Быстрее!».

Пьяный ток бродит по венам. Эйфория глушит. Сердце стучит, пытаясь донести сердцу напротив как можно громче о своих пылких чувствах.

Потому что они, как мир — необъятны!

— Люблю, — рычит Данил, накачивая меня собой жарко и жадно.

— Люблю, — отвечаю на выдохе.

Ускоряемся. С рыком кусаем друг друга, толкаемся языками. И срываемся со скалы вниз. В пропасть, где нас ждёт лишь чистый кайф.

Только он…

После долго-долго лежим неподвижно, боясь спугнуть это неописуемо прекрасное мгновение. Переплелись страшно. Руки, ноги — не разобрать чьи и где. И лишь губы продолжают своё неспешное движение, без конца целуя друг друга.

— Дань? — зову тихонько, но на меня тут же шикают.

— Тише, любимая.

— М-м?

— Не пугай его. Там внутри тебя наш сын стучится в этот мир.

А дальше…

Объятия крепче. Поцелуи жарче. Любовь сильнее!

Конец!