— Уважаемый Боу не нуждается в сне? — восхитился газур.

— Я отдыхаю душой, когда важная работа исполнена хорошо, — поклонился тот, отмечая похвалу. — Сирена охотно говорил и сообщил много важного. Ваше пожелание он исполнил со всем усердием. Я приказал накормить его и разместить в одной из комнат до вашего распоряжения.

— Ваш второй…

— Младший хранитель ждет за дверью.

— Как араави набирает людей? — вздохнул газур с отчетливой завистью в голосе. — Так и хочется переманить всех. Вас, Боу, особенно.

— Спасибо. Звать?

— Да.

Юноша вежливо поклонился и неуверенно сел, это указание Боу повторил ему дважды. Вошедший робел и смущался. Поведение его великолепия так не похоже на предписанное этикетом, и оттого сложно под него подстроиться. Особенно молодому исполнительному жителю Древа, воспитанному в неукоснительном преклонении перед высшей властью. Недосягаемое солнце, повелитель газур, может сиять, сжигать, отворачиваться и погружать мир во мрак. Но сидеть, шептаться, посмеиваться и чистить креветок? Да еще не себе, а сирене… Крамольная мысль о том, что газур, как выяснилось, тоже человек, рисовалась на лице младшего хранителя до смешного отчетливо.

— Повелитель Яоол желал бы знать все об отступнике. Только правду! — строго сообщил Боу.

Младший хранитель вздохнул и стал говорить. Он иногда запинался и смолкал. Как можно сказать хорошее о враге? Но и чернить бывшего друга — пристало ли ему, служителю храма?

Сирена Пэи родился на Поути. Его отец, нищий рыбак, кое-как накопил достаточные средства, чтобы перебраться с малых островов на берег самого зура. Верхушка наиболее массивной башни крепости наместника южных островов кроны Древа была видна в хорошую погоду с холма за прибрежным поселением. Благополучие удачливого рыбака на новом месте быстро росло. Первый сын тоже подрастал вполне толковым, и главе семьи показалось, что он уже накопил денег не только на вторую лодку, но и на второго ребенка.

Морские боги решили наказать его за гордыню. Уловы стали ничтожны, косяки рыбы ушли от берегов Древа, а жена родила двойню. Слуги зура пришли, взяли новую лодку в оплату одного из детей, а второму надели на шею кошель неоткупленного.

Мальчик накрепко запомнил нищету, вечный голод и одиночество. Даже маленькие дети в поселке знали об участи неоткупленных и презирали их. А собственный брат-близнец потешался больше прочих: ему судьба дала свободу и право смотреть свысока. В восемь лет поводы для радости и гордости иссякли: заморыша со всеми его синяками и ушибами выбрал храм, разглядев каплю божью. Отец заболел, подошло время уплаты податей — и кошель откупа повис на шее насмешника. А вместе с тем — одиночество, побои и, наконец, поездка на берег, откуда не возвращаются.

Когда сирена Пэи окончил обучение, ему дозволили ненадолго посетить родной дом, к тому времени опустевший и обветшалый. Старший брат погиб в море, родители вконец обеднели и снова вернулись на малые острова. Будущий сторонник Гооза просил наставника о милости, еще не поздно было выкупить брата-близнеца и вернуть родителям надежду на достойную жизнь. Пэи отказали.

— Знаю, памятная была история, как же, — усмехнулся Боу. — Мальчишка переплавил и продал золотой знак сирены, ракушку, которую следует носить на шее, никогда не снимая. Лодку купил, брата вернул домой. Наставник собирался казнить его за нарушение правил, а всю семью отослал на берег неоткупленных. Парнишка вышел из себя и такого наворотил! Как еще все живы остались… Дюжина стражей лечилась в главном храме.

— И наставник лечился? — с интересом уточнил газур.

— Нет, — брезгливо передернул плечами Боу. — Я порезал ему связки и отправил таскать кошель откупа вместо семьи нашего малолетнего плавильщика золота. Спрашивал малыша — почему не дал знать старшим, почему не пробовал дойти до араави Граата? Пэи смотрел в пол и молчал. Всегда молчал, ну что с ним делать! Зато там я нашел моего ученика, этот-то не молчал. Если бы не его упорство, наставник сгноил бы Пэи.

Второй хранитель вздохнул и продолжил рассказ. Он удостоился редкой чести — уехал через полгода в столицу, а приятель остался на Поути. Жену себе Пэи нашел на берегу неоткупленных, когда забирал оттуда семью. Совсем девчонка была, сирена забрал ее из благодарности, выплатив жалкие медяки. Будущая жена Пэи долго ходила за его больной мамой на страшном берегу. Делилась скудной пищей. Это было двенадцать лет назад. Как дальше сложилась жизнь бывшего приятеля, хранитель не знал. Поколебавшись, он нехотя добавил: тот не простил храму жестокости наставника к его семье. И вмешательство Боу ничуть не изменило к лучшему уже твердо устоявшееся отношение.

Газур кивнул, тронул пальцами листок и попросил главного хранителя рассказать на словах, что ночью вспомнил пленник. Боу прикрыл глаза, жестом отпустил ученика и заговорил неторопливо, иногда морщась. Растревоженная рука снова мучительно болела, а отдыха ей не давали.

Сирена Пэи действительно не простил храму обид. Когда Гооз предложил ему попытаться изменить порядок на островах, охотно согласился. Он видел в жизни не так много хорошего, чтобы жалеть других. Пэи счел, что если жертвы неизбежны, их можно и нужно принести.

По указке Гооза он стал усерден. Капля божья в его крови была полновесна, старания Пэи быстро заметили. Через полгода юного служителя храма взяли в службу охраны держателя ветви, начали приглядываться, поощрять. Ведь одумался человек, бросил говорить глупости, стал вежлив, усерден в занятиях. Даже услужлив, а это тоже для многих важно. Когда лодка с багряным парусом в золотых узорах пришла к пирсу самого богатого таора, Пэи отрядили охранять берег. Он ожидал такого события: на весь Поути — всего-то четыре сильных сирены, причем время старших сирен принадлежит храму. А он молод, услужлив и силен как боец.

Гооз знал о прибытии корабля газура, он поддерживал взаимно полезные отношения с вауром. Велел сирене острова Поути всего лишь не замечать троих человек, прибывших за несколько дней до появления лодки его великолепия в поселок рыбаков. Попросил считать местными. А если охрана ваура, храма или самого газура решит иначе, убедить воинов не беспокоиться. Для этого у него достаточно меда в голосе.

Газур хищно наклонился вперед:

— Кто были те трое?

— Ближайший помощник Гооза и два бывших стража, обоих нашли в океане у острова Поути седмицу спустя после гибели вашего отца, — ответил Боу. — Лучший способ обеспечить молчание, не так ли?

— Помощник теперь на севере? — напряженно уточнил Яоол.

— Трудно сказать, — усмехнулся Крид. — Моя Сказка накормила этим ядовитым типом кракена, по-вашему — гигантского спрута. Не подавился, но где он теперь…

Яоол откинулся на спинку кресла. Усмехнулся. Он так давно ждал случая отомстить, а управились без него. Глянул на Онэи. Может, так даже лучше? Бывший ваур вполне доступен для допросов и наказания. И он достаточно далеко от столицы, никому не испортит сна. К тому же храм не жалует вауров.