– Если хочешь, – предлагает Холли, – я могу поискать ее в интернете. Она наверняка есть в фейсбуке.

– О, дорогая моя, – вздыхает мама, – спасибо большое, но я не знаю… Не знаю, справлюсь ли. Понимаешь, о чем я?

– Кажется, да.

Отец кладет руку маме на спину, тихонько поглаживает между лопаток.

– Может, еще бокал вина?

– Ой, нет. Или, может, да. Не знаю.

Отец нежно касается ее затылка и идет к холодильнику.

– Как давно это было… – мама касается фото кончиками пальцев. Игривая живость выдохлась, осталась задумчивая печаль. – Невероятно, как же так получилось, что прошло столько времени, а я и не заметила…

Холли тихонько возвращается на свой табурет и кончиком ножа меланхолично передвигает кусочки лука.

– Ди не очень счастлива, Фрэнк, – говорит мама. – Она была такой яркой, уверенной – как ваша Джулия, Холли, всегда у нее был готов остроумный ответ на любой вопрос. Собиралась пойти в политику или стать тележурналистом, который задает политикам неудобные вопросы. Но рано вышла замуж, потом муж не хотел, чтобы она работала, пока дети не закончат школу, а сейчас она может рассчитывать только на позицию секретарши. По ее рассказам, он совершенно отвратительный тип – ей я этого не сказала, конечно, – она хотела бы с ним расстаться, но они так долго прожили вместе, что она не представляет, как сумеет обойтись без него…

Отец протягивает ей бокал вина. Мама берет его автоматически, не глядя.

– Ее жизнь, Фрэнк, ее жизнь совсем не похожа на то, о чем она мечтала. Все наши планы, мы рассчитывали взять штурмом этот мир… завоевать одним махом… Такого поворота она и помыслить не могла.

Мама никогда в жизни так не разговаривала в присутствии Холли. Она задумчиво подпирает щеку рукой и смотрит куда-то в бесконечность – кажется, вообще забыла, что Холли тоже здесь.

– Собираешься еще с ней встречаться? – спрашивает отец. Холли видит, что ему хочется коснуться мамы, обнять ее. Она и сама хотела бы сейчас прижаться к маме, но сдерживается, потому отец тоже сдержался.

– Может быть. Не знаю. Она через неделю возвращается в Америку, к мужу и временной работе. Подольше задержаться не может, а ей еще надо встретиться со всеми родственниками. На этот раз мы пообещали друг другу, что будем переписываться по электронной почте… – Мама проводит пальцем по лицу, словно впервые обнаружив морщинки вокруг рта.

– Можно обдумать планы на отпуск в этом направлении, – предлагает отец. – Если хочешь.

– Ой, Фрэнк, какой ты у меня славный. Но она же не в Нью-Йорке или Сан-Франциско, а где-то… – Мама недоуменно смотрит на бокал в руке, отставляет его. – В Миннесоте, в маленьком городишке. Оттуда родом ее муж. Не знаю, стоит ли…

– Если мы прилетим в Нью-Йорк, то можем встретиться с ней там. Ты подумай.

– Ладно. Спасибо. – Глубоко вздохнув, мама поднимает с пола сумочку, прячет фотографию. – Холли, – протягивает к ней руку, улыбаясь, – иди-ка сюда, дорогая, дай тебя поцелую. Как прошла неделя?

Ночью Холли не спится. В доме жарко натоплено, но стоит отбросить одеяло, как спина начинает зябнуть. Она слышит голоса родителей в спальне: мамин голос все радостнее и живее, но потом вспоминает про Холли и тут же переходит на шепот; ритмичный баритон папы – он что-то добавляет, вызывая взрыв маминого смеха. Когда они затихают, Холли лежит в темноте, стараясь не шевелиться. Думает, не написать ли одной из подруг, проверить, спит или нет, но не может решить, кому именно, да и, в общем, не знает, что сказать.

– Лени, – окликает Холли.

Проходит, кажется, несколько часов, прежде чем Селена, читающая лежа на кровати, поднимает голову:

– Ммм?

– А в будущем году как мы будем жить, кто с кем?

– А?

– Старшие ведь живут по двое. Ты уже выбрала, с кем хочешь жить?

Окно залито плотной дождевой пеленой, они вынуждены торчать в помещении. В общей гостиной девчонки играют в настольные игры, пробуют новый макияж, строчат эсэмэски. Запах тушеной говядины непостижимым образом просочился из столовой даже в спальню. Холли от него слегка подташнивает.

– Какого черта, – Джулия переворачивает страницу, – на дворе февраль. Если тебе обязательно надо чем-то заморочиться, как насчет идиотского проекта по исследованию социальной осознанности?

– Лени?

Двухместные комнаты дамокловым мечом нависают над всем четвертым годом. Многие дружбы разлетаются в прах под аккомпанемент рыданий, потому что кто-то выбрал не ту соседку. Большую часть года все настороженно ходят вокруг да около, прощупывая почву, чтобы переехать в новую комнату максимально безболезненно.

Селена, слегка приоткрыв рот, растерянно отвечает, как будто Холли предложила ей полететь в космос:

– С кем-то из вас, девчонки.

Холли становится не по себе.

– Понятно, да. Но с кем именно?

От Селены никакой реакции; пустое место, эхо. Бекка почувствовала неладное и вытащила наушники.

– А хочешь знать, с кем я собираюсь жить? – говорит Джулия. – Потому что если ты ни с того ни с сего начинаешь психовать по поводу фигни, которая начнется невесть когда, то уж точно не с тобой.

– Я не тебя спрашиваю. Что будем решать, Лени? – Она хочет, чтобы Селена села, поразмыслила и придумала что-нибудь, как она умеет, чтобы не задеть ничьих чувств, – например, тянуть жребий из шляпы. Пожалуйста, Лени, умоляю. – Лени?

– Ты решай. Мне все равно. Я читаю.

Холли сама слышит, что ее голос звучит резко, напряженно и чересчур громко:

– Мы должны решить все вместе. Только так. Ты не должна вынуждать нас принять решение за тебя.

Селена вновь утыкается в книгу. Бекка задумчиво посасывает шнур от своих наушников.

– Хол. – Джулия многозначительно улыбается Холли, то есть дело серьезное. – Мне нужно кое-что забрать из гостиной. Пойдем-ка со мной.

Холли совершенно не расположена сейчас подчиняться распоряжениям подруги.

– Что вдруг тебе понадобилось?

– Пошли. – Джулия уже сползает с кровати.

– Такое тяжелое, что одна не дотащишь?

– Ха-ха-ха, как смешно. Пошли уже.

Ее настойчивость помогает Холли собраться. Может, стоит откровенно поговорить с Джули; может, вдвоем они найдут разумный вариант. Бекка смотрит, как они выходят из комнаты. Селена не обращает внимания.

Темнеет рано, и свет в коридоре кажется желтоватым. Джулия приваливается к стене, скрестив руки на груди.

– Какого черта ты устраиваешь?

Она даже не понижает голоса: дождь, стучащий по подоконникам, заглушает все звуки.

– Я просто спросила, – огрызается Холли. – Тоже мне проблема…