Сальваторе принялся рассматривать эту последнюю семейку. Он достал из стола увеличительное стекло и посмотрел на лицо сестры Анжелины Упман. Ло Бьянко никогда не встречал столь похожих близнецов. Всегда были какие-то мельчайшие детали, которые позволяли их различать. Но в случае с Батшебой Упман это было не так. Как будто ожила Анжелина.

«Совершенно невероятно», – подумал он.

Тот факт, что жена Даниэля Бруно была стюардессой на линии Пиза – Лондон, ничего не дал. Как и предполагал Линли, когда проверял ее по просьбе Сальваторе Ло Бьянко. Да, она прилетала и улетала из Гатвика несколько раз в день – и всё. Она никогда не задерживалась, чтобы провести ночь в Лондоне. То есть это могло произойти, в случае очень сильной задержки рейса по каким-то причинам, но за последние двенадцать месяцев ничего подобного не происходило, а когда такое случалось, то она проводила ночь с экипажем в аэропортовской гостинице и улетала рано утром.

Все это Томас сообщил Ло Бьянко, который согласился с ним, что разработка Даниэля Бруно – тупиковый путь. Итальянец сказал, что просмотрел все фотографии, сделанные на похоронах, и Бруно был на них, certo, однако там же были и все остальные.

– Я думаю, он ничего ни с чем не связывать, – сказал он на своем ломаном английском.

Линли не стал объяснять Сальваторе, что двойное отрицание говорило о том, что Бруно все-таки с чем-то связан – хотя бы с тем, что причудился наркоману в его галлюцинациях. Ведь с самого начала у полицейских было только сообщение Карло Каспариа, что он видел Бруно вместе с Лоренцо Мурой одних на тренировочном поле. И это он рассказал им после нескольких суток, проведенных в тюрьме, без адвоката, пищи, воды и сна. Линли согласился, что Даниэль, так же как и его жена, никуда их не приведет.

Но где-то должен быть кто-то с доступом к…

И они оба догадывались, кем мог быть этот таинственный кто-то.

Появление Сент-Джеймса в Новом Скотланд-Ярде мало что дало. Линли встретил своего друга на проходной, и они переговорили за утренним кофе в кафетерии на четвертом этаже.

Посетить лабораторию Ажара не составило для Саймона большого труда. Благодаря его университетскому прошлому и репутации известного ученого-аналитика, у него были друзья повсюду. Несколько телефонных звонков позволили легко организовать посещение лаборатории. Причиной послужило желание встретиться с известным микробиологом Таймуллой Ажаром. Так как последнего на месте не оказалось, Саймон с благодарностью принял предложение одного из помощников Ажара осмотреть лабораторию. В конце концов, все они были учеными, разве нет?

Лаборатория была большой и производила впечатление, рассказал Сент-Джеймс Томасу, но изучали в ней действительно только различные штаммы стрептококков. Основное внимание уделялось мутациям этих штаммов, и используемое лабораторное оборудование это подтверждало.

– Из того, что я увидел, мне кажется, что все это довольно просто, – сказал Сент-Джеймс.

– Ты имеешь в виду?..

– Я имею в виду соответствие лабораторного оборудования поставленным задачам: вытяжные шкафы, центрифуги, автоклавы, холодильники для хранения ДНК, холодильники для бактериологических изолятов, инкубаторы для выращивания бактерий, компьютеры… Исследования ведутся по двум основным направлениям: стрептококк, который вызывает некротический фасциит…

– А это значит…

Сент-Джеймс высыпал пакетик сахара в свой кофе и размешал его.

– Синдром бактерии, поедающей живую ткань.

– О боже!

– Другое направление – это стрептококк, который вызывает воспаление легких, сепсис и менингит. Оба штамма достаточно серьезны, но второй – он называется Streptococcus agalactiae, – может проходить сквозь молекулярную мембрану в мозге и таким образом вызывать смерть.

Линли задумался и наконец спросил:

– А есть ли шанс, что кто-то в лаборатории может изучать кишечную палочку, так сказать, неофициально?

– Я думаю, все возможно, Томми. Но чтобы знать это наверняка, тебе надо иметь там своего человека. Какое-то из имеющегося оборудования может быть использовано для выращивания культур кишечной палочки. Но бульоны для палочки и стрептококка будут разные, так же как и инкубаторы. Для стрепа необходим инкубатор с углекислым газом, для палочки он не нужен.

– А в лаборатории может быть больше чем один тип?

– Ты имеешь в виду инкубаторы? Конечно. В этом месте работает не менее десятка сотрудников. Один из них может заниматься чем-то, что связано с E. coli.

– Ажар может об этом не знать?

– Не думаю, если только у этого человека нет какой-то особой причины для таких секретных опытов.

Они долго смотрели друг на друга. Наконец Сент-Джеймс произнес:

– Не простое дело, правда?

– Да уж…

– Но ведь этот Ажар – друг Барбары, верно? Наверняка она сможет добыть какую-то инсайдерскую информацию, Томми. Может быть, если она сама отправится в лабораторию и попытается что-то выяснить, ссылаясь на Ажара…

– Боюсь, что это не пройдет.

– А ордер на обыск ты сможешь получить?

– Ну, если дело дойдет до этого, то да.

Саймон некоторое время молча изучал выражение лица Линли, а потом сказал:

– Но ты надеешься, что до этого не дойдет.

– Я уже не знаю, на что надеюсь, – ответил Линли.

Томас хотел бы обсудить с Барбарой то, что узнал от Сент-Джеймса. В течение многих лет она была его конфидентом, с которым он привык проговаривать разные идеи, возникавшие у него в ходе расследования. Но было маловероятно, что она скажет, сделает или признается в чем-то, что может представлять хоть какую-то угрозу для Ажара. Поэтому ему пришлось думать одному.

Способ избавления от Анжелины Упман был выбран практически идеально. После решения вопроса о том, чтобы никто больше не заразился от этой бактерии, можно было смело объявить, что ее смерть наступила от попадания в ее пищу вирулентного штамма бактерии, которая обычно – в случае своевременного обнаружения – не способна никого убить. Осложнения, с которыми протекала беременность, не позволили врачам определить, с чем же они столкнулись. Сыграло свою роль и нежелание Анжелины оставаться в больнице, куда ее поместили. А также и тот факт, что никто из тех, кто ел вместе с ней, да и вообще никто из жителей Тосканы не обратился в больницу со схожими симптомами.

«Но кто-то должен был все это придумать и разработать», – подумал Линли. Таким человеком мог бы стать Лоренцо Мура. Однако непонятно, в чем была причина того, что он захотел убить женщину, которую якобы любил, которая носила под сердцем его ребенка и на которой он собирался в скором времени жениться… Если, конечно, все его чувства не были дымовой завесой, скрывающей что-то совсем другое.