свою жизнь, было ложью. Как и все остальное, что они ему говорили. Они называли его Солнцем. Они причиняли ему столько боли — кровавым ножом и всем остальным… и они говорили ему, что просто нужно подготовиться. Однажды они обещали отвести его к Солнцу — теплому огню прямо в небе. Обещали, что тьма уйдет, и везде будет свет.

Пока он думал об этом, думал о боли, думал о лжи, думал о холодной черноте, которую обнаружил в «Верхнем месте» — точно такую же, как и здесь — ярость вернулась. Сильнее чем когда-либо.

Он направился в «Тупики». За женщиной.

55

Еще со времен детства Констанс была не чужда темнота. Несмотря на дезориентацию, она шла с ощущением того, что приближается к намеченной цели.

Стены были влажными и сочащимися. Иногда ее пальцы встречали пауков или многоножек, которые разбегались в панике, когда она пробиралась мимо них. Она слышала крыс, тихо шуршащих и мечущихся из стороны в сторону, которые также лихорадочно убирались с ее пути. Вокруг все сильнее пахло грибами, тиной и гнилью. В воздухе не ощущалось никакого движения, и явно становилось все меньше и меньше кислорода. Очевидно, что в этом направлении выхода не было.

Продвигаясь вдоль стены, она подошла к углу и остановилась, прислушиваясь. Единственным звуком, который она услышала, был низкий грохот прибоя, вибрация, движущаяся по самой земле, и слабый стук падающих капель воды. Все остальное погрузилось в тишину.

Она повернула за угол — ее ноги продолжали находить точки опоры на влажном полу, в то время как ее руки отслеживали стену. Она прошла мимо насекомого — сороконожки — и та упала ей на рукав, отчаянно извиваясь на ее коже. Констанс остановилась, чтобы осторожно ее стряхнуть. Она снова задумалась о том, чтобы попытаться найти место, спрятаться и переждать, но отвергла этот вариант как последнюю стратегическую меру. Демон Моракс, наверняка, знал эти туннели намного лучше, чем она. С единственным стилетом, и скованными руками, она и не надеялась убить его. После того, что он сделал с Гэвином — что она видела и что она слышала — она знала, что с нею это существо захочет сделать то же самое.

Итак, в этом направлении не было спасения. Констанс нужно было вернуться, пройти мимо Моракса и выйти тем же путем, которым она вошла в этот лабиринт.

***

А. К. Л. Пендергаст отвернулся от двух выпотрошенных тел. Он отступил от них и побежал по боковому туннелю в направлении, откуда доносились крики, даже несмотря на то, что сейчас они затихли со зловещей быстротой. Почти сразу же он оказался у еще одной развилки туннелей. Агент остановился, чтобы внимательно прислушаться, но в наступившей тишине уже не было возможности определить, с какой именно стороны доносились крики.

Масштабы и размеры туннелей застали его врасплох. Похоже, что они строились длительное время, возможно, даже в течение столетий — было очевидно, что стиль их постройки изменялся от одного участка к другому, что указывало на работу многих лет. У них было определенное сходство с катакомбами, которые он когда-то исследовал в Риме: тайное место поклонения культа. Но здесь было гораздо больше подобных туннелей, равно как и причудливых символов на стенах, запахов соответствующего рода и другого зловония — намного хуже — свидетельствующих о культе.

Осмотрев землю, Пендергаст отправился по левому ответвлению, так как казалось, что по нему ходили чаще. Этот туннель также несколько раз разветвлялся, но агент предпочел придерживаться хоженой тропы. Через несколько минут туннель повернул за угол, и Пендергаст обнаружил, что смотрит на тюремные решетки, блокирующие путь вперед. Металлическая дверь решетки оказалась открыта нараспашку. Из тупика доносилась столь мерзкая вонь, что от нее начинали слезиться глаза. По ней можно было сделать только один вывод: здесь довольно долго держали кого-то с полным отсутствием гигиенических или туалетных процедур.

Пендергаст провел лучом своего фонарика по грубой камере и увидел, что она тянется футов на сто и оканчивается у стены настилом из грязной соломы, рядом с которым находилась переполненная выгребная яма, а чуть поодаль стоял сломанный стол. Стальной ошейник, усеянный острыми шипами, был прикреплен к цепи из металлических звеньев. Она висела на одной из голых каменных стен. Склонившись, Пендергаст заметил следы узника на влажном песчаном полу — путаницу человеческих босых ног, соответствующую отпечаткам, по которым он последовал сюда из Эксмута. Именно здесь убийца был заперт — очень долгое время.

Пендергаст выпрямился и, подсвечивая себе фонарем, взглянул на лежащий на земле замок, которым когда-то запирали дверь. То, что поначалу предполагало беглый осмотр, внезапно потребовало более пристального внимания. Он поднял замок и подверг его минутному осмотру, в какой-то момент достав свою портативную лупу и изучив механизм. Это был почти новый навесной замок с надписью «Abloy» с верхним запирающим цилиндром, неуязвимым для сбивания. Несомненно, самый серьезный замок, который мог бросить вызов даже самому Пендергасту. Тем не менее, он смог заметить, что в его работу вмешались тонким, умным и хитрым способом, чтобы он казался запертым, когда на самом деле это было не так.

Что-то в данном методе вмешательства показалось ему пугающе знакомым.

Закончив осмотр, он вошел в тюрьму и направился в дальний конец тупика, переступая через грязь, старые куриные тушки, куски гниющей шкуры и сломанные кости. Жирные тараканы разбегались от луча света. Около дальней стены лежали разбросанные и открытые оковы, манжеты и цепи. Они также оказались усовершенствованными, высокотехнологичными устройствами недавнего производства. У каждой оковы с манжетой был свой маленький замок. И снова Пендергаст по очереди осмотрел каждый из них.

Проведя это исследование, он побледнел еще сильнее — его и без того светлая кожа стала белой, как фарфор.

Тюремщики тщательно ухаживали за этим местом и тратили большие деньги, чтобы обеспечить заключенному абсолютно надежную охрану. Но при последнем визите к этой камере они не знали, что замки на оковах и манжетах были испорчены, и существо сможет освободиться и напасть на них.

Несомненно, тюремщиками были те два мертвеца, на которых Пендергаст наткнулся в предыдущем коридоре.

Когда он осмотрел последний замок, его обычно твердая рука начала дрожать, и