Точнее, Цяо Фэн сидел на земле, обессиленно привалившись к стволу дерева, в то время как А Чжу обустраивала их скромный ночлег. Когда над разожженным огнем закипел котелок, а две лежанки из елового лапника, совершенно случайно устроенные совсем рядом, были готовы, девушка устало присела рядом с подопечным.

— Твое лекарство скоро будет готово, брат Цяо, — с неунывающим видом промолвила она. — Примешь его, и ляжем спать.

— А Чжу, — хрипло и глухо заговорил мужчина. — Ты снова спасла мою жизнь — на этот раз, рискуя своей. Я… я не заслуживаю такой самоотверженности. Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадала из-за меня, — пламя костра отразилось в широко раскрытых глазах девушки, обратившихся на Цяо Фэна, но жар огня не шёл ни в какое сравнение со страстью, заполыхавшей в ее очах.

— Помочь тебе — радость для меня, брат Цяо, — медленно заговорила она, не в силах больше сдерживать кипящие в ее груди чувства. — Я — обычная служанка, недостойная быть с таким славным героем, как ты, но если ты позволишь служить тебе, я готова идти на край света, броситься в море огня, взойти на гору мечей… — он на миг умолкла, переводя дух, и тихо закончила:

— Лишь бы ты был рядом.

Мужчина слушал ее, не говоря ни слова, и в глазах его отражалось то самое пламя, что пылало в очах А Чжу, пламя, несравнимо более жаркое, чем любой обыденный огонь. Суровое лицо Цяо Фэна смягчилось, а широко открытые глаза блестели, не отрывая взгляда от полыхающего румянцем лица девушки.

Он вовсе не был слепцом, не могущим распознать яркие чувства; не был Цяо Фэн и равнодушен к женщинам по какой-либо странной причине. Он успел заметить и красоту служанки Мужунов, и ее неприкрытое внимание, обращенное на него, и все то смущение, что затапливало девушку при общении с ним. Две вещи удерживали Цяо Фэна от того, чтобы начать оказывать А Чжу знаки внимания: приличия, и возможное недовольство ее господина — глава Клана Нищих и наследник семьи Мужун считались соперниками, и, как понял Цяо Фэн в их последнюю встречу, Мужун Фу разделял это убеждение. Не желая создавать симпатичной ему девушке неприятности на пустом месте, Цяо Фэн был вежлив с А Чжу, и не более того. Но, искренность девушки, ее жертвенность и самоотверженность, и двукратное спасение его жизни, вкупе с трогательным признанием А Чжу, раздули искру симпатии в груди мужчины, заставив ее запылать бурным пожаром, что нещадно спалил все сомнения и колебания.

Тяжело опираясь на руки, Цяо Фэн повернулся к девушке всем телом, и промолвил, негромко, но искренне:

— Я — простой воин, необразованный и грубый, не могущий дать такой прекрасной деве, как ты, достойную ее жизнь, полную богатства и роскоши. Но, если ты, А Чжу, согласишься быть со мной, я не покину тебя до конца дней моих, и разделю с тобой то немногое, что имею. Согласна ли ты…

— Да! — перебила его девушка, сияя счастьем. — Конечно же, да! Десять тысяч раз — да!

Она немедленно придвинулась ближе к Цяо Фэну, и склонила голову на его плечо, сжимая торс мужчины в кольце рук. Слезы вновь текли по ее щекам, но на сей раз, они были слезами радости. Цяо Фэн неуверенно улыбнулся и обнял ее за плечи, крепче прижимая к себе. В этот миг, они оба не желали никуда отпускать новообретенную любовь.

Глава 33

Северный дракон наблюдает вознесение в небесные сады, и получает предсказание будущего

А Чжу, шествующая по улицам небольшого города Яньпин, глядела так довольно и гордо, будто выстроила этот самый городок своими руками. Счастливая улыбка не сходила с ее лица, невольно притягивая взгляды многих прохожих мужского пола. Левая ладошка девушки, узкая и изящная, крепко сжимала руку идущего рядом Цяо Фэна, и ничто сейчас не могло заставить ее разомкнуть свои тонкие пальцы.

Глава Клана Нищих смотрел по сторонам с безмятежным довольством. Взгляд его карих глаз то и дело останавливался на лице подруги, отчего губы мужчины неизменно изгибались в мечтательной улыбке — искренняя радость А Чжу мало кого бы оставила равнодушным. Вчера вечером, прежде чем отойти ко сну, они переговорили о самых разных вещах: например, что поездка к родителям Цяо Фэна состоится в самом скором времени, а благоприятный для свадьбы день просто обязан совпасть с днем прибытия двоих влюбленных на гору Шаоши — место обитания престарелых супругов Цяо. Также, А Чжу с радостью согласилась немедленно переселиться в Сянъян, на подворье главы Клана Нищих, и беспечно отмахнулась от вопроса о пожитках, оставленных в поместье Мужунов. На взволнованный вопрос Цяо Фэна о тяготах и лишениях постоянных странствий, неизбежных для воина Клана Нищих, девушка пригрозила навьючить на любимого побольше предметов домашнего обихода, чтобы создавать для него уют на привалах и ночевках. Вчерашний день завершился в полном обоюдном согласии и гармонии, а сегодняшний — начался ими же. Сейчас, Цяо Фэн с подругой направлялись к ближайшей гостинице, с твердым намерением вкусно поесть, и хорошо отдохнуть перед дальней дорогой. Глава Клана Нищих собирался вернуться на сянъянское подворье, намеренный закончить лечение в родных стенах, и не желая надолго оставлять насущные дела клана без внимания.

По мере их продвижения к городской площади, что в разные дни бывала ярмарочной или рыночной, а также, местом собраний, и, порой, лобным местом, число прохожих на улицах все увеличивалось. Вскоре, мужчине и девушке пришлось протискиваться сквозь густеющую толпу. Теперь уже и Цяо Фэн ухватился покрепче за руку А Чжу, стремясь не потерять ее в окружающем шуме, толкотне, и неразберихе.

Пробившись сквозь очередное скопление народу, глава Клана Нищих с подругой неожиданно выбрались из столпотворения, и остановились на самой его границе, наблюдая причину, побудившую яньпинских горожан выбраться на улицы. Оная причина выглядела как невысокий, круглолицый мужчина в черном чиновничьем халате, с самодовольным видом озирающий собравшийся народ. Чиновник был не один — с дюжину судейских приставов в неизменной красно-черной форме, вооруженных длинными бамбуковыми колотушками, окружали его, ограждая свое начальство от напирающих зевак грозными окриками и тычками палок. Худощавый старичок в простой одежде — не иначе, слуга чиновника, — также вносил свою скромную долю в окружающий шум и гам, во все горло увещевая народ.

— Вам ни к чему толпиться так близко, добрые граждане и гости Яньпина! — восклицал он. — Вознесение нашего милостивого