заложников из богачей, отвечающих жизнью за сбор и ссыпку всех излишков». Цюрупа ответил, что для взятия заложников нет реальных сил. Тогда Ленин отправил ему вторую записку: «Я предлагаю «заложников» не взять, а назначить поименно по волостям. Цель назначения именно богачи, так как они отвечают за контрибуцию, отвечают жизнью за немедленный сбор и ссыпку излишков хлеба в каждой волости»[2836].

На попытки изъятия хлеба деревня ответила яростным сопротивлением: только в 20 районах центральной России в 1918 г. вспыхнуло 245 крупных крестьянских восстаний[2837]. В селах и деревнях разыгрывались настоящие сражения. В августе 1918 г. Ленин озабоченный размахом крестьянского восстания в Пензенской губернии, телеграфировал в губисполком требуя: «Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»[2838]. Радикализации крестьянства способствовала практика продотрядов и комбедов. Как свидетельствовала одна из сводок Наркомпрода по Пензенской губернии: «Комитеты бедноты всюду, положительно везде, оставили уже совсем безотрадные воспоминания о таких их делах, которые иначе как уголовными преступлениями назвать нельзя»[2839].

В этих условиях, отмечает историк С. Павлюченков, уже в начале августа Ленин начинает достаточно решительно пересматривать крестьянскую политику, ищет способы «нейтрализовать в гражданской войне наибольшее возможное число крестьян»[2840]. Был принят целый ряд декретов и постановлений, призванных внести элементы соглашения с крестьянством. В частности, были утроены твердые цены на хлеб, 5 августа издается декрет об обязательном товарообмене в хлебных губерниях, по которому продорганы обязывались компенсировать часть сдаваемого крестьянами хлеба промышленными товарами[2841].

В тот же период, в ряде своих выступлений и обращений, Ленин подчеркивает, что «средний крестьянин нам не враг», «со средним крестьянством социалистическое правительство обязано проводить политику соглашения»[2842]. 17 августа появляется «строжайший» циркуляр за подписью Ленина в котором подчеркивалось, что Советская власть всегда «стремилась и стремится к удовлетворению нужд среднего крестьянства, наряду с нуждами городских рабочих и деревенской бедноты»[2843].

После завершения «Красного террора», осенью 1918 г. большевики предпримут несколько попыток вернуться к экономическим методам хозяйствования, так 30 октября была сделана попытка ввести продналог, а затем из-за быстрого обесценивания денег перейти к натуральному обмену — бартеру с деревней (в хлебных местностях 85 % стоимости товаров, крестьяне должны были оплачивать натурой.) В декабре были отменены «комбеды»[2844].

Однако уже в 21 ноября Совнарком принял декрет об организации снабжения, который упразднял остатки частноторгового аппарата и возлагал на комиссариат продовольствия обязанность заготовки и снабжения населения всеми предметами личного потребления и домашнего хозяйства[2845]. Против продолжения политики продовольственной диктатуры выступил председатель Моссовета Л. Каменев, который 8 декабря обвинил Наркомпрод в полном провале дела, и заявил, что надежды на получение продовольствия нет. «Ничего нет, и ничего не будет»[2846]. Но большевики будут вынуждены пойти еще дальше…

Новый этап мобилизации хлебозаготовок, начавшийся в конце 1918 г., был связан с началом полномасштабной интервенции и гражданской войны. В результате наступления антибольшевистских сил к осени 1918 г. основные сельскохозяйственные центры, поставщики товарного хлеба Украины, Дона, Кубани, Поволжья и Сибири, перешли под контроль националистических, интервенционистских и белых армий (Кр. 3). «Красные» контролировали в основном северную и центральную промышленную часть страны, где сбор основных хлебов, за вычетом на посев, в 1913 г. составлял менее 15 пудов на душу населения, т. е. был ниже прожиточного минимума. В то время как в Кубани и Ставрополье сборы достигали 75 и 88 пудов, соответственно[2847].

В этих условиях центральным районам, отмечал меньшевик А. Мартынов, «грозила голодная смерть»[2848]. «Это уже не оскудение, — подтверждали в те дни Известия Народного Комиссариата Продовольствия, — это картины… предсмертной агонии»[2849]. После того, как Московское большевистское правительство оказалось «отрезанным от районов хлебных житниц Юга России и Сибири. Под владычеством большевиков оставались области, нуждавшиеся в привозном хлебе. В таких условиях детище Ленина…, — подтверждал «белый» ген. Н. Головин, — конечно жить не могло»[2850].

Политика «военного коммунизма» в отношении крестьянства была введена декретом Совнаркома от 11 января 1919 г. и основывалась на продразверстке — обязательной сдаче крестьянами государству всех излишков хлеба и фуража. Государственные органы давали планы по изъятию продовольствия, при этом использовался традиционный для общины принцип круговой поруки. В стране была запрещена частная торговля хлебом и другими продуктами, введена карточная система, в том числе и на промышленные товары повседневного спроса[2851].

Кр. 3. Остаток основных хлебов, за вычетом на посев, пуд/на душу населения, в среднем за 1908–1912 гг., (в масштабе серого)[2852]с границами фронтов гражданской войны к сентябрю 1918 г.

Начало полномасштабной интервенции и гражданской войны привело к постепенному свертыванию «гражданской войны в деревне», и мобилизации ее против «внешнего врага», угроза которого, с полным основанием, ассоциировалась у крестьян с возвратом прежних дореволюционных отношений и с потерей уже поделенной ими земли. Вместе с тем, мобилизация армии и промышленности резко повысили, необеспеченный товарами и деньгами спрос на продовольствие, что привело к еще большему ужесточению политики «военного коммунизма», по сравнению даже с продовольственной диктатурой. «Своеобразный «военный коммунизм» состоял в том, — указывал на его особенности Ленин, — что мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих…»[2853].

В ответ на введение продразверстки деревня ответила новым взрывом крестьянских восстаний. В мае 1919 г. произошло 93 крестьянских восстания в Киевской, Черниговской, Полтавской губерниях и в окрестностях Одессы. За первые двадцать дней июля официальные данные ЧК сообщают о 210 восстаниях, в которых приняло участие несколько сотен тысяч крестьян… В феврале-марте 1920 г. новое грандиозное волнение, так называемое «вилочное восстание» охватило обширное пространство между Волгой и Уралом, Казанскую, Симбирскую и Уфимскую губернии. За несколько недель восстание охватило десятки уездов. Численность повстанческой крестьянской армии «черных орлов» в момент наивысшего подъема достигала 50 тысяч человек. Части ЧК и ВОХРа, вооруженные пушками и пулеметами, безжалостно истребляли повстанцев с их вилами и пиками. За несколько дней тысячи крестьян были убиты и сотни сел сожжены[2854].

Быстрое подавление «восстания вил» не остановило крестьян, пламя их волнений вспыхнуло вновь и распространилось на центральные, и средневолжские губернии, также сильно затронутые реквизициями: Тамбовскую, Пензенскую, Самарскую и Саратовскую.

Но отступать большевикам было некуда, голод в городах делал их своими заложниками: «первый вопрос — продовольствие, — констатировал этот факт Троцкий в феврале 1920 г., — Рабочие Москвы, Петрограда, Иваново-Вознесенского района, Донецкого бассейна и даже Урала терпят жесточайшую продовольственную