– Ладно. – Я расправила крылья. – Иди следом.

Я ввела ее в поток, плавно качнулась вправо, потом влево и начала двигаться вверх против часовой стрелки. При этом я очень медленно гребла руками, чтобы она не отставала. Как только мы поймали ритм, я крикнула:

– Продолжай точно так же, – резко взмыла вверх и, отлетев в сторону, зависла над ней футах в тридцати. – Ариэль!

– Да, Холли.

– Я буду над тобой. Не тяни шею, тебе на меня незачем смотреть, это я должна держать тебя в поле зрения. У тебя здорово получается.

– Я чувствую себя прекрасно.

– Слегка покачивайся. Не напрягайся, до купола еще далеко. Если хочешь, можешь грести сильнее.

– Слушаюсь, капитан.

– Не устала?

– Да нет же! Боже мой, я живу. – Она хмыкнула. – А мама говорила, мне никогда не стать ангелом.

Я не ответила, потому что на меня чуть не налетели красные с серебряным крылья. Они резко затормозили и зависли между мной и Ариэль. Физиономия Джеффа была почти такой же пунцовой, как и его крылья.

– Черт подери! Ты соображаешь, что делаешь!

Я крикнула:

– Оранжевые крылья! Прочь с дороги!

– Чтобы вас сейчас же здесь не было! Обеих!

– Не смей вклиниваться между нами! Она моя ученица. Ты знаешь правила.

– Ариэль! – крикнул Джефф. – Выйди из круга и начинай спускаться. Я буду рядом.

Я пришла в бешенство:

– Джефф Хардести, даю тебе три секунды, чтобы убраться отсюда, а потом обязательно сообщу, что ты нарушил правила. Третий раз повторяю: оранжевые крылья!

Джефф что-то прорычал, опустил правое крыло и отлетел от нас. Этот идиот скользнул в пяти футах от кончика крыла Ариэль. Мне бы следовало и об этом сообщить – новичкам необходимо уступать как можно больше свободного пространства. Я спросила:

– Ну как, Ариэль, все в порядке?

– Все в порядке, Холли. Жаль только, что Джефф так обозлился.

– Переживет. Скажи, когда устанешь.

– Я не устала. Я хочу подняться до конца. На какой мы высоте?

– Думаю, футов четыреста.

Некоторое время Джефф покрутился внизу, потом набрал высоту и стал летать над нами… Скорее всего, как и я, он хотел лучше видеть, что происходит. Пока он не вмешивался, меня вполне устраивало, что мы вдвоем за ней следим, поскольку я уже начинала нервничать – ведь Ариэль могла не отдавать себе отчета в том, что обратный путь будет таким же долгим и утомительным, как и наверх. Я очень надеялась, что она отступится. Я-то могу парить, пока голод не погонит меня вниз, но для новичка это сильное напряжение.

Джефф носился над нами взад и вперед – он слишком деятельная натура, чтобы парить подолгу, а мы с Ариэль медленными кругами продолжали подниматься к куполу. Наконец, когда мы преодолели полпути, до меня дошло, что совсем необязательно ждать, когда Ариэль отступится, я и сама могу прекрасно отступиться – с тем же результатом. Поэтому я крикнула:

– Ариэль, теперь устала?

– Нет.

– А я – да. Пожалуйста, давай спускаться.

Она не стала спорить, а только спросила:

– Хорошо, что мне для этого надо делать?

– Наклонись вправо и выйди из круга.

Я собиралась отвести ее в сторону на пять или шесть сотен футов, ввести в обратный, направленный вниз поток, затем – кругами по пещере, опускаясь, вместо того чтобы подниматься. Я взглянула вверх, пытаясь найти Джеффа. Он нашелся – немного выше и дальше, чем был раньше. Он направлялся к нам. Я крикнула:

– Джефф, встретимся внизу.

Возможно, он не расслышал, но ничего – сам догадается. Я снова взглянула на Ариэль.

Ее там не было.

Потом я увидела ее, на добрую сотню футов ниже: она молотила крыльями и неслась вниз, потеряв управление.

Не знаю, как это могло случиться. Возможно, она слишком сильно накренилась, ушла в боковое скольжение, испугалась и начала биться. Но я и не старалась понять – в глазах у меня потемнело от ужаса. Казалось, я висела там целый час, окаменев, и смотрела на нее.

Потом я завопила:

– Джефф! – и бросилась вниз.

Но я никак не могла ее догнать, у меня не возникало ощущения, что я падаю. Я полностью сложила крылья, но и это не помогло – она была все так же далеко.

Начало падения всегда бывает очень медленным из-за малого тяготения – именно оно позволяет людям летать. Даже камень и тот пролетает едва три фута в первую секунду. Эта первая секунда тянулась целую вечность.

Наконец я почувствовала, что падаю. Я ощущала, как воздух бьет меня по лицу – но все равно не могла к ней приблизиться! Ее беспорядочные, отчаянные движения, должно быть, несколько замедлили падение, в то время как я неслась вниз изо всех сил, сложив крылья. В мозгу все время вертелась одна безумная мысль: только бы мне с ней поравняться, а там уж я сумею заставить ее нырнуть, затем расправить крылья и начать парить. Но я не могла ее догнать.

Этот кошмар был нескончаем.

В действительности нам оставалось не более двадцати секунд. Для того чтобы в падении преодолеть расстояние в тысячу футов, больше времени не требуется.

Но двадцать секунд могут тянуться ужасно долго… достаточно долго для того, чтобы раскаяться во всех глупостях, которые я наговорила или сделала, достаточно долго, чтобы помолиться за нас обеих и мысленно попрощаться с Джеффом. Достаточно долго, чтобы увидеть, как на нас несется пол, и понять: мы неминуемо разобьемся, если я ее быстро не догоню.

Я посмотрела вверх. Джефф падал прямо над нами, но он был еще очень далеко. Я тут же снова глянула вниз… я ее догоняла… обгоняла – была под ней!

Потом я затормозила всем, чем можно, едва не сорвав крылья. Я схватила воздух, удержала его и начала бить крыльями, даже не пытаясь выровняться. Первый взмах, второй, третий… я перехватила ее снизу, и мы бешено завертелись на месте.

Потом был сильный удар о землю.

Первый взмах, второй, третий… она врезалась в меня с такой силой, что из нас обеих вышибло дух.

А потом пол поднялся и ударил нас.

* * *

Я чувствовала одновременно слабость и смутное удовлетворение. Я лежала на спине в темной комнате. Кажется, там была мама, а папа был точно. У меня зудело в носу, я хотела почесаться, но руки не работали. Тогда я снова уснула.

Проснулась я голодная, спать больше не хотелось. Я лежала на больничной кровати, руки по-прежнему не двигались, что неудивительно: они были в гипсе. Вошла сестра с подносом.

– Хочешь есть? – спросила она.

– Ужасно, – призналась я.