– Ну что ж, сейчас поедим.

И она начала кормить меня с ложечки.

Я увернулась от третьей ложки и спросила:

– Что у меня с руками?

– Тсс, – произнесла она и сунула мне ложку в рот.

Немного погодя пришел очень симпатичный доктор и ответил на мой вопрос:

– Ничего особенного. Три простых перелома. В твоем возрасте кости срастаются моментально. Но нам приятно твое общество, поэтому я держу тебя под наблюдением, а заодно хочу убедиться, что нет внутренних повреждений.

– Внутри у меня все цело, – ответила я. – По крайней мере, ничего не болит.

– Я же сказал, что это всего-навсего предлог.

– Доктор?

– Да?

– Я смогу снова летать?

Я со страхом ждала ответа.

– Конечно. Я видел, как люди, пострадавшие намного серьезнее, поднимались вверх и делали три круга подряд.

– Слава богу. Спасибо, доктор. А что случилось с той, другой девушкой? Она… она…

– Брентвуд? Она здесь.

– Да, здесь, – отозвалась Ариэль из дверей. – Можно?

У меня отвисла челюсть, я с трудом выговорила:

– Да. Конечно входи.

Доктор предупредил:

– Только недолго, – и вышел.

Я сказала:

– Садись.

– Спасибо.

Она не шла, а прыгала, и я увидела, что одна нога у нее забинтована. Она уселась на краешек кровати.

– Ты повредила ногу?

Она пожала плечами:

– Ничего страшного. Растяжение и разрыв связок. Два сломанных ребра. Но могла разбиться насмерть. А знаешь, почему я осталась жива?

Я не ответила. Она прикоснулась к моей гипсовой повязке:

– Вот почему. Ты подхватила меня в воздухе, и я рухнула на тебя сверху. Ты спасла мне жизнь, а я сломала тебе руки.

– Не надо меня благодарить. Я бы сделала то же самое для любого другого.

– Верю и не собираюсь тебя благодарить. Невозможно отблагодарить человека, который спас тебе жизнь. Ты просто должна знать, что я этого не забуду.

Мне нечего было ответить, и я спросила:

– Где Джефф? С ним все в порядке?

– Он скоро будет здесь. Джефф не пострадал, хотя я удивляюсь, как он не сломал обе лодыжки. Он с такой силой стукнулся ногами об пол, что это вполне могло случиться. Но, Холли… Холли, родная моя… Я пробралась сюда, чтобы мы с тобой смогли поговорить о нем, пока его нет.

Я поспешила сменить тему. После того, чем меня напичкали, я была в каком-то приятном полусне, но тут внезапно смутилась.

– Ариэль, что там произошло? Все было так замечательно – и вдруг на́ тебе.

Она понуро ответила:

– Я сама виновата. Ты сказала, что мы спускаемся, и я посмотрела вниз. Вниз, в буквальном смысле слова. До этого все мои мысли были заняты только тем, как добраться до самого верха. Я и не предполагала, что поднялась так высоко. А тут я глянула вниз… у меня закружилась голова, стало страшно, и я перестала соображать. – Она пожала плечами. – Ты оказалась права, я была не готова.

Я понимающе кивнула:

– Ясно. Но не переживай. Когда у меня заживут руки, я снова возьму тебя наверх.

– Холли, милая, – она дотронулась до моей ноги, – только я больше не полечу. Я возвращаюсь туда, где мое место.

– На Землю?

– Да. Улетаю в среду на «Билли Митчел».

– Ой. Мне так жаль.

Она слегка нахмурилась:

– Правда? Холли, ведь я тебе совсем не нравлюсь.

Я совсем растерялась. Ну что тут скажешь? Особенно если учесть, что так оно и есть.

– Ну, – медленно произнесла я, – ладно, ты мне не нравишься. Я просто не очень хорошо тебя знаю.

Она кивнула:

– Я тоже не очень хорошо тебя знаю… хотя узнала намного ближе всего за несколько секунд. Но, Холли, послушай, пожалуйста, и не сердись. Это касается Джеффа. Он не слишком хорошо себя вел последние несколько дней, я имею в виду то время, что я была здесь. Но не сердись на него. Я уеду, и все будет по-прежнему.

Теперь, когда она назвала вещи своими именами, я уже не могла уйти от разговора, чтобы она не вообразила того, чего на самом деле нет. Поэтому мне пришлось объяснить, что я деловая женщина, что если я и казалась расстроенной, то только потому, что распалась фирма «Джоунс и Хардести», так и не построив свой первый космический корабль, что в Джеффа я совсем не влюблена, а просто ценю его как друга и единомышленника, но раз уж фирма «Джоунс и Хардести» не состоялась, она превратится в «Джоунс и компания».

– Так что видишь, Ариэль, тебе вовсе не надо отказываться от Джеффа. Если ты чувствуешь, что что-то мне должна, не думай об этом.

Она моргнула, и я с удивлением заметила, что она сдерживает слезы.

– Холли, Холли… ты ничего не понимаешь.

– Я все понимаю, не маленькая.

– Конечно не маленькая. Ты взрослая женщина… но пока еще этого не осознала. Первое, – она подняла кверху палец, – Джефф меня не любит.

– Не верю.

– Второе. Я его не люблю.

– Снова не верю.

– Третье… Ты говоришь, что ты к нему равнодушна, впрочем, к этому мы еще вернемся. Холли, я красивая?

Менять тему разговора – типично для женщин. Но я, наверно, никогда не научусь делать это так быстро.

– Мм?

– Я спрашиваю, я красивая?

– Ты ведь сама прекрасно знаешь, что да!

– Да, знаю. Я умею немного петь и танцевать. Но одного этого недостаточно, чтобы получать хорошие роли, потому что я всего лишь третьесортная актриса. Так что, хочешь не хочешь, приходится быть красивой. Сколько мне лет, по-твоему?

Я было заколебалась, но лгать не стала:

– Ты старше, чем думает Джефф. По крайней мере, двадцать один. Может быть, даже двадцать два.

Она вздохнула:

– Холли, я гожусь тебе в матери.

– Ну уж! В это я и вовсе не поверю.

– Я рада, что по мне этого не скажешь. Но прежде всего поэтому совершенно невозможно, чтобы я влюбилась в Джеффа, хотя, конечно, он прелесть. Но вообще, все это не важно. Важно то, что он любит тебя.

– Что-что? Ну знаешь, это самая большая глупость из всего, что ты до сих пор сказала. Я ему нравлюсь – или нравилась. Но не больше. – Я попыталась проглотить то, что было в горле. – А мне больше и не надо. Да ты бы только послушала, как он со мной разговаривает.

– Я слышала. Но мальчики в этом возрасте еще не умеют выражать того, что чувствуют, они стесняются.