— Гхворг! Шлии! — прорычал Вэнион голосомБеллиома. — Киргон призвал своих детей! Пусть ваши дети пожрут их!

Тролли-Боги, сделавшись еще громаднее, повелительновзревели, обращаясь к своим распростертым ниц почитателям. Тролли кое-какподнялись, обернулись и голодными глазами уставились на приближавшихся к нимкиргаев из далекого прошлого. А затем с оглушительным ревом бросились кпиршественному столу, который так щедро накрыл для них Киргон.

Элана устала. Это был один из тех утомительных дней, когдадел так много, что не успеешь покончить с одним, как уже наваливается другое. Всопровождении Миртаи, Алиэн и Мелидиры она удалилась в королевскую опочивальню,чтобы приготовиться ко сну. Даная брела за ними, волоча за заднюю лапу Ролло изевая вовсю.

— Император сегодня был не в духе, — заметилаМелидира, закрывая за ними дверь.

— У Сарабиана сейчас чересчур натянуты нервы, —ответила Элана, присаживаясь у туалетного столика. — Судьба всей егоимперии зависит от того, что удастся сделать на севере Спархоку и остальным, аон даже не может узнать, что там происходит.

Даная вновь зевнула и свернулась калачиком в кресле.

— Где твоя кошка? — спросила у нее Элана.

— Где-то бродит, — сонно ответила Даная.

— Проверь мою постель, Миртаи, — распорядиласьЭлана. — Я не люблю посреди ночи обнаруживать под одеялом маленькиймеховой сюрприз.

Миртаи похлопала по королевскому ложу, осененномубалдахином, потом опустилась на колени и принялась заглядывать под мебель.

— Ее нигде не видно, Элана, — сообщила она.

— Найди ее, Даная, — сказала королева.

— Но, мама, я хочу спать.

— Чем раньше ты отыщешь свою кошку, тем скорееуляжешься в постель. Найди ее, прежде чем она опять удерет из замка. Пойди сней, Миртаи. Когда отыщете кошку, уложи Данаю в постель и поищи Стрейджена либоКааладора. Один из них должен был сообщить мне, что сегодня вечером происходитв кинезганской посольстве, и я хотела бы услышать это до того, как отойду косну. Я вовсе не желаю, чтобы они стучались в мою дверь посреди ночи.

Миртаи кивнула.

— Пойдем, Даная, — сказала она.

Принцесса вздохнула, выбралась из кресла и, поцеловав мать,вслед за золотокожей великаншей вышла из комнаты.

Алиэн принялась расчесывать волосы королевы. Элана любилаэто занятие. Было в этом сонное, почти чувственное наслаждение, котороепозволяло ей расслабиться. Она весьма тщеславно относилась к своим волосам —густым, тяжелым, ослепительно светлым. Их цвет ошеломлял черноволосыхтамульцев, и Элана знала, что стоит ей войти в комнату — и все взгляды тотчасустремляются на нее.

Они вели неспешный разговор — обычный разговор женщин,готовящихся ко сну.

Затем в дверь вежливо постучали.

— О Господи, — сказала Элана. — Мелидира,взгляни, кто там.

— Слушаюсь, ваше величество, — баронесса подняласьи подошла к двери. Открыв ее, она обменялась несколькими словами с теми, ктостоял за дверью. — Там четверо пелоев, ваше величество, — сообщилаона. — Говорят, что у них известия с севера.

— Впусти их. — Элана обернулась к двери.

Человек, вошедший в комнату, не слишком походил на пелоя. Нанем была обычная для пелоев кожаная облегающая одежда, у пояса висела сабля, иголова у него была обрита на пелойский манер — но лицо у него было смуглым, аобритая макушка — бледной, как рыбье брюхо. Что-то здесь было не так.

Лицо вошедшего вторым украшала черная, тщательноподстриженная борода. Он был бледен и показался Элане странно знакомым.

Последние двое тоже были в пелойской одежде и с обритымиголовами — но это уж точно были не пелой. Один из них был Элрон,астелиец-рифмоплет, а другой, с мешками под глазами, подвыпивший, — не ктоиной, как Крегер.

— А, — сказал он слегка заплетающимсяязыком, — как приятно видеть вас снова, ваше величество.

— Как ты сюда попал, Крегер? — спросила она.

— Ничего проще, Элана, — ухмыльнулся он. —Тебе стоило бы оставить для охраны парочку Спархоковых рыцарей. Рыцари церквикуда наблюдательней, чем тамульские солдаты. Мы оделись пелоями, обрили головы,и никто на нас даже не глянул. Элрон, правда, прикрыл лицо плащом, когда твоябаронесса открыла нам дверь — просто предосторожности ради, — но на самомделе все прошло куда как гладко. Ты ведь знакома с Элроном, верно?

— Смутно припоминаю, а ты, Мелидира?

— Пожалуй да, ваше величество, — отозваласьзолотоволосая девушка. — Это, случайно, не тот бездарный писака, с которыммы познакомились в Астеле? Тот, одержимый манией величия? Впрочем, я с большимтрудом могла бы назвать поэзией те жестокости, которые он вытворяет с роднымязыком.

Лицо Элрона побелело от ярости.

— Я не знаток поэзии, дорогие дамы, — пожалплечами Крегер. — Элрон говорит, что он поэт, и я верю ему на слово. Могуя представить вам барона Парока? — Он указал на того, кто первым вошел вкомнату.

Парок отвесил изысканный поклон. Лицо его покрывали красныепаутинки лопнувших сосудов — признак неумеренного пьянства — глаза, подкоторыми набрякли мешки, выдавали склонность к распутству.

Элана не обратила на него никакого внимания.

— Ты не уйдешь отсюда живым, Крегер. Тебе это известно?

— Я всегда ухожу отовсюду живым, Элана, —ухмыльнулся он. — Я привык весьма тщательно готовиться к делу. А теперьпознакомься с нашим предводителем. Это Скарпа, — он указал начернобородого. — Уверен, что ты уже слышала о нем, а он так просто умираетот желания с тобой познакомиться.

— На мой взгляд, он мало похож на мертвеца —пока, — заметила. Элана. — Мелидира, почему бы тебе не кликнутьстражников, чтобы они исправили это упущение?

Скарпа преградил дорогу баронессе.

— Такая бравада совсем неуместна для женщины, —холодно сказал он Элане голосом, полным презрения. — Ты чересчур высокогоо себе мнения. Все эти коленопреклонения и «ваши величества», похоже, совсемвскружили тебе голову, и ты забыла, что ты всего лишь женщина.

— Я не нуждаюсь в поучениях ублюдка арджунскойшлюхи! — презрительно бросила она.

На лице Скарпы мелькнуло раздражение.