– И вам.

Она так же вежливо попрощалась со своим братом и Зарой, потом повернулась и покинула их. Дарануш проводил ее взглядом, глядя на ее покачивающиеся мальчишечьи бедра и ягодицы. Клянусь Аллахом, вы только посмотрите на нее, говорил он себе, едва не причмокивая, представляя ее голой, резвящейся для его удовольствия. Я заключил еще более выгодную сделку, чем предполагал. Клянусь Аллахом, когда Мешанг предложил мне этот брак, меня убедило только ее приданое и обещание политического партнерства на базаре – и то и другое было существенным, как, разумеется, и должно было быть, учитывая, что женщина беременна и зачала от чужеземца. Но сейчас, клянусь Аллахом, я не думаю, что мне будет трудно лечь с ней в постель, заставлять ее обхаживать меня так, как мне этого хочется, и иногда делать ей моих собственных детей. Кто знает, может быть, все еще будет так, как говорил Мешанг: «Может быть, она потеряет ребенка, которого носит сейчас». Может быть, и потеряет, вполне может быть.

Он рассеянно почесывался, пока она не вышла из комнаты.

– Итак, на чем мы остановились, Мешанг?

– Касательно моего предложения открыть новый банк…

Шахразада закрыла дверь и легко взбежала по лестнице. Джари была в ее комнате, дремала в большом кресле.

– О, принцесса, как вам…

– Я отправляюсь спать, Джари. Ты сейчас можешь идти и проследи, чтобы меня не беспокоили, Джари, никто и ни по какому поводу. Мы поговорим за завтраком.

– Но, принцесса, я останусь спать в кресле и бу…

Шахразада топнула ногой в раздражении.

– Спокойной ночи! И чтобы меня не беспокоили! – Она с шумом заперла за ней дверь, еще громче скинула с ног туфли, потом очень тихо переоделась. Теперь вуаль и чадра. Осторожно она открыла высокую стеклянную дверь на балкон и выскользнула из комнаты. Ступени спускались в сад во внутреннем дворе, а оттуда дорожка вела к черному ходу. Шахразада тихонько отодвинула засовы. Петли скрипнули. В следующий миг она выскользнула в проулок и плотно прикрыла за собой дверь. Быстрым шагом она заскользила прочь; чадра вздымалась и трепетала позади нее, как огромное черное крыло.

В гостиной Зара посмотрела на часы и подошла к Мешангу.

– Дорогой, хочешь ли ты, чтобы ужин уже подавали?

– Через минуту, неужели ты не видишь, что его превосходительство и я заняты?

Зара вздохнула и отошла, чтобы поболтать с подругой, но остановилась, увидев привратника, который вошел в гостиную с озабоченным видом, окинул комнату взглядом, отыскивая Мешанга, потом торопливо подошел к нему и что-то прошептал. Кровь отхлынула от лица Мешанга. Дарануш охнул. Зара поспешила к ним.

– Что еще стряслось?

Рот Мешанга открывался и закрывался, но ни единого слова из него не выходило. Во внезапно наступившей тишине перепуганный слуга выпалил:

– Пришли «зеленые повязки», ваше высочество, «зеленые повязки» и… и мулла с ними. Они хотят немедленно видеть ваше высочество.

В бездонной тишине все вспомнили арест Пакнури и вызов Джареда в суд, и все другие аресты, казни и слухи о новом терроре, новых комитетах, тюрьмах, переполненных друзьями, клиентами, родственниками. Дарануш едва не плевался от ярости, что оказался здесь, в этом доме, в такой момент, ему хотелось рвать на себе одежды из-за того, что он по глупости согласился связать себя с семьей Бакравана, уже проклятой из-за ростовщичества Джареда – того же ростовщичества, в котором были виновны и все остальные заимодавцы на базаре, но Джаред-то попался! Сын проклятого отца, и я прилюдно согласился на этот брак и тайно согласился участвовать в планах Мешанга, планах, которые, как я ясно теперь вижу, о, да охранит меня Аллах, являются опасно современными, опасно западными и явно противоречат указаниям и пожеланиям имама! Сын проклятого отца, здесь должен быть какой-нибудь черный ход, потайной выход из этого дома обреченных.

* * *

Четыре «зеленые повязки» и мулла находились в приемной, куда их проводил привратник, они сидели, скрестив под собой ноги и опираясь на шелковые подушки. Ботинки они сняли и оставили их у двери. Юноши во все глаза пялились на окружавшее их богатство, их оружие лежало на коврах рядом с ними. Мулла был в добротном халате и чистой белой чалме – важного вида мужчина на середине шестого десятка, с белой бородой и черными бровями; на мужественном лице выделялись темные глаза.

Дверь открылась. Мешанг мелкими шажками, как робот, вошел в комнату. Он был мертвенно-бледным, и ужас, владевший им, был настолько силен, что у него болела голова.

– Приветствую… приветствую вас, ваше превосходительство…

– Здравствуйте. Вы его превосходительство Мешанг Бакраван? – Мешанг молча кивнул. – Тогда еще раз приветствую вас, и мир вам, ваше превосходительство, пожалуйста, извините, что я появился так поздно, но я – мулла Сайани и прибыл по поручению комитета. Мы только что узнали правду о его превосходительстве Джареде Бакраване, и я пришел сообщить вам, что, хотя на то была воля Аллаха, его превосходительство никогда не был осужден в соответствии с законом, его расстреляли по ошибке, имущество его было конфисковано по ошибке и что все оно будет немедленно вам возвращено.

Мешанг смотрел на него разинув рот, не в силах произнести ни слова.

– Обязанность исламского правительства – поддерживать закон Аллаха. – Лицо муллы потемнело, когда он продолжил: – Аллах свидетель, мы не можем контролировать всех фанатиков и простодушных, заблуждающихся людей. Аллах свидетель, есть среди них такие, кто, в силу своего рвения, совершает ошибки. И, Аллах свидетель, есть и такие, кто использует революцию во зло, прячась под личиной патриота, многие искажают ислам ради своих грязных целей, многие не следуют слову Аллаха, многие стремятся опорочить нас и подорвать доверие к нам, есть даже много таких, кто не по праву носит чалму, кто не заслуживает носить чалму, даже некоторые аятоллы, даже они, но с помощью Аллаха мы сорвем с них их чалмы, очистим ислам и выведем зло под корень, кто бы они ни были…

Эти слова не доходили до Мешанга. Его разум взорвался неожиданной надеждой.

– Он… мой отец… я получу наше… имущество назад?

– Наше исламское правительство – это правительство закона. Высшая власть принадлежит одному лишь Аллаху. Закон ислама абсолютно обязателен для всех – включая исламское правительство. Даже наиблагороднейший посланник, с кем да пребудет мир и покой, подчинялся закону, который явил один лишь Бог, изложенный лишь языком Корана. – Мулла поднялся. – Это была воля Аллаха, но его превосходительство Джаред Бакраван не был осужден согласно этому закону.

– Это… это правда?

– Да, на все воля Аллаха, ваше превосходительство. Вам все вернут. Разве ваш отец не оказывал нам щедрую поддержку? Как может исламское правительство процветать без помощи и поддержки базаари, как можем мы существовать, если базаари не будут сражаться с врагами ислама, врагами Ирана и с неверными?..