– Ты же знаешь этих гадов!.. Они сами для себя тцары.Не признают никакой власти, кроме как от богов. Но и с богами говорят напрямую,жрецы им не указ, а в храмы вообще не заходят.

Щажард сказал:

– Как скажете, Ваше Величество. Но без певцов вся нашажизнь станет серой.

Он высунулся в окно почти до пояса, крикнул. По мраморнымступеням сбежали с десяток воинов, остановились, задрав головы. Щажард указалим на песенников, сделал всем понятный знак пальцем по своему горлу, зыркнул наТу-лея, а тот нехотя буркнул:

– Это ты слишком. Просто вытолкай в шею! И не пускай водворец больше… У нас есть свои певцы. Прирученные.

В покоях Тулея Придон сразу увидел спины Щажарда, Барвинка,даже Иргильда с неизменным Горасвильдом стоят перед троном, загораживая собойТулея. На стук двери обернулись, Придон успел увидеть сожаление в глазахБарвинка и злобное торжество на лице Иргильды.

Они расступились, давая возможность Тулею увидеть пленника.Тулей вскинул удивленно брови. Придон предстал перед ним целый, невредимый,даже руки не связаны. Дунай коротко поклонился.

– Ваше Величество, он дал слово, потому я не стал его воковы.

– Дал слово? В чем?

– Что пойдет добровольно, – объяснил Дунайнеуклюже.

– И ты поверил? – спросил Тулей. Дунай отшатнулся,глаза выпучились.

– Ваше Величество… это ж артанин!

Тулей повернулся к Барвнику, пожал плечами.

– Видишь? Даже наш Дунай верит, если артане дают слово.Да, в этом понятии о репутации что-то есть, есть… не ухвачу только, что именно.

Барвник поклонился.

– Есть, Ваше Величество. Свод законов, которые внутринас. Которые запрещают что-то делать изнутри.

– Изнутри делать? – спросил Тулей насмешливо.

– Изнутри запрещают, – пояснил Барвниктерпеливо. – А те запреты обмануть труднее, Ваше Величество, чем даже…Вас. Изнутри за нами постоянно кто-то наблюдает! И его не обманешь, он знает,что стоит за нашими словами и клятвами.

Остальные слушали их разговор с недоумением, Придон вообщеперестал слушать, что-то совсем уж непонятное. Хотя насчет голоса изнутриправы: кто-то же подсказывает ему слова песен? Кто-то же иногда настолькозавладевает его душой, сердцем… Даже всем телом, ибо иногда он говорит и делаетто, что не собирался.

Иргильда заговорила первой, резким неприятным голосомсказала:

– Ваше Величество, сегодня ночью в своих покоях убитКохан-младший, князь из достойного рода Коханских. Известно, что у них с этимартанином была ссора. Больше ни с кем Кохан не ссорился. А стража сразу жеобнаружила, что артанин ночью сумел выломать решетку на окне и выбрался!..

Тулей покачал головой, взгляд был мрачен. Придон стоял, сжавчелюсти, взгляд поверх голов, в голове стучалась только одна мысль: только быне дознались, куда ходил на самом деле, даже если это спасет его шкуру! ИмяИтании должно оставаться незапятнанным.

– И что же ты скажешь? – спросил Тулей. –Артанин, мы не выносим приговора, не выслушав обвиняемого!

Придон по-прежнему смотрел поверх головы куявскоговластелина. Это его раздражает, понятно, даже оскорбляет, но правы: что-тоизнутри, очень сильное и властное, заставляет делать и нечто нелепое, вредное,и сейчас он стоял надменно, расставив ноги и заложив руки за спину, смотрелвызывающе, что раздражает и оскорбляет не только Тулея, но всех в этой комнате.

– Ничего, – ответил Придон.

Тулей вскинул брови, Придон ощутил на себе его ощупывающийвзор.

– Почему?

– А потому, – ответил Придон резко. – ВАртании даже ребенок знает, что мужчина может сделать, а что нет.

Тулей всматривался некоторое время, хмыкнул, перевел взглядна Барвника. Тот пожал плечами и отвернулся. Щажард смотрел себе под ноги.Иргильда сказала с торжеством:

– Ему сказать нечего!.. Он приперт к стене, даже непробует защищаться. Ваше Величество, все ясно, пора выносить приговор. Убитодин из кандидатов на руку Итании! Кому это выгодно? К тому же известно, что онночью тайно покидал свою комнату, а утром сумел вернуться тем же путем.

Тулей кивнул, соглашаясь, перевел взгляд на Барвника. Тотпожал плечами.

– Вы хотите услышать мое мнение?

– Да, – подтвердил Тулей.

– Убил не он, – ответил старый маг. Тулей хмыкнул.

– Но все улики падают на него, заметил?

– Ну и что?.. Он влюблен, Ваше Величество. Любовьзавладела всем его существом. А любовь никогда не требует, она только дает.Любовь всегда страдает, никогда не выражает протеста, никогда не мстит за себя.

Иргильда презрительно фыркнула.

– А ты откуда такое знаешь?

Барвник смолчал, лишь поклонился с мрачным достоинством.Тулей слегка раздвинул губы в улыбке.

– Барвник, ты меня всегда удивляешь. Странные речи оттакого мудрого человека! Странные. Ты защищаешь безрассудство?

Барвник не нашелся что сказать, а Горасвильд поклонилсякоролеве, затем только – Тулею, сказал с елейной улыбкой:

– Говорят, Ваше Величество, ваш любимый маг сам вмолодости… поступал не очень… рассудительно.

Иргильда в удивлении вскинула тонкие брови, Тулейпоинтересовался :

– Это верно?

Барвник ответил суховато:

– Кто никогда не совершал безрассудства, тот не такмудр, как ему кажется. Простите, мне добавить нечего.

Он поклонился, пряча лицо, а когда выпрямился, уже был сух,холоден и смотрелся так, словно его сто лет тому вырезали из дерева, а за этовремя еще и присыпали пылью.

Тулей оглядел всех, в комнате настала гробовая тишина, Тулейсказал тяжелым рассудительным голосом:

– Я не понял, что там насчет любовей… Возможно, тыправ, влюбленный не способен на преступление… Возможно. Но я другое вижу.Репутация!.. Когда закон бессилен… или может совершить ошибку, мир спасетрепутация. Ну не может артанин тайком перерезать горло спящему, не может!..Что-то артане могут, например – сжечь наше село вместе с женщинами и детьми,посадить людей на колья просто для потехи, но ударить в спину, ударить нижепояса, зарезать спящего… гм… Тем более не сделает герой. Так что, несмотря навсе улики против артанина, я объявляю его невиновным! А ты, Щажард, снова начнипоиски – убийцу надо найти.

Барвник уронил взгляд, чтобы тцар не увидел в глазахопасного понимания. Артанина нельзя казнить еще и потому, что помимо них,собравшихся в этой комнате, не поверят и другие. Не поверят в Артании, неповерят в Славии, Вантите и, хуже всего, не поверят в дотоле верной Куявии. Аэто тяжелый удар по власти тцара. Власть тцара сильна до тех пор, пока она…правильная. Пока ее одобряют, пока ей верят.