— Ай-ай-ай, не стыдно обманывать старших?

Вот только этого не надо! Мне тоже не двадцать лет. Не совсем двадцать…

— Конфета, — призналась я, выставив вперед ладонь с шоколадным шариком. — Саймон угостил.

— Саймон, — насупился он притворно. — Мало мне одного героя, так у вас то оборотни с букетами, то боевики с конфетами. Видимо, придется на вас жениться, чтобы воспрепятствовать наплыву соискателей.

Конечно же, он шутил. Но… Мэйтин его разберет! С человека, признающегося в чувствах на лекции, станется сделать предложение посреди больничного двора.

Пока я думала что сказать, он как ни в чем не бывало протянул руку и взял с моей ладони шоколадку.

— Верните мою конфету! — потребовала я, так и не найдясь с ответом.

— Вашу? — усмехнулся он. — Привыкайте, Бет. Когда мы поженимся, все конфеты будут общими. Я бы даже сказал, они будут в основном моими. На прочее ваше имущество я не претендую, но сладости…

Он подбросил обсыпанный миндалем шарик и поймал ртом. Хмыкнул самодовольно и внезапно так и замер — с поднятой рукой, задранным вверх подбородком и медленно сползающей с лица усмешкой. Из уголка рта потекла тонкая шоколадная струйка.

— Доктор? — я невольно отступила на шаг, но тут же бросилась к нему.

Успела подхватить. Удержала каким-то чудом, не позволив рухнуть на землю. Уложила.

— Кто-нибудь… Помогите! — заорала, срывая связки.

Нащупала на груди кулон-передатчик и до отказа вдавила камень в оправу. С такой же силой стиснула его холодеющую руку.

— Доктор, пожалуйста… Эдвард! Эд!

Появились люди. Много людей.

Они что-то делали, кричали, тормошили меня зачем-то, по щекам хлопали, словно это я лежала на земле без сознания.

Потом возникли откуда-то стены. Светлый проем окна в полупрозрачных волнах занавесок. Знакомая кушетка. Чьи-то руки, содравшие с меня пальто.

Стакан, в котором плескалась вода. Его подсовывали мне под нос, чередуя со смятой салфеткой, и я долго не могла понять, зачем мне эта салфетка. Насморка у меня нет. Испачкалась, может быть?

Затем будто спала невидимая завеса, отрезавшая меня от реальности, и я почувствовала резкий запах спирта и гвоздики.

Тут же вернулись все остальные чувства.

Я вскочила, но властная рука легла на плечо, вернув меня на кушетку.

— Посиди, девочка, — Крейг никогда прежде не обращался ко мне на «ты» и девочкой не называл, и от этого ощущение, что случилось что-то из ряда вон выходящее и ужасное, усилилось. — Посиди. Там знающие люди занимаются, а ты мне про конфету расскажи.

— Откуда вы… — начала я и умолкла: всплыло на границе сознания, что я говорила уже кому-то о конфете. Но не ему — кажется, доктору Кленси. Или леди Пенелопе, сейчас стоявшей рядом с полицейским. — Что с… доктором Грином?

— Занимаются, — повторил Крейг.

— Там был яд? Яд, да? — я смотрела на старика почти с ненавистью. Добился своего? Расшевелил библиотекаря? — Вы о таком, естественно, не думали! Не магия, не убийца на поводке — просто яд!

— Не просто. Про яд мы сразу думали и защиту сделали хорошую. Распознавание заложили. Сеть сработала бы, ты и дотронуться не успела бы. Думаешь, легко было такую защиту вокруг тебя держать и днем и ночью? Думаешь, чего ты жива до сих пор?

Крейг не кричал — рычал рассерженным зверем, и причин винить в случившемся меня у него было больше, чем у меня для упреков в его адрес. Это ведь я отдала эту чертову конфету Эду — его Эду, не моему. Моим он еще не стал, а со стариком, судя по тому, как они общались, их связывало многое. И если сейчас случится непоправимое…

— Саймон, — сказала я, отогнав последнюю мысль. — Саймон принес шоколад.

И заскулила, ссутулившись и закусив рукав платья, — теперь уже из-за Саймона.

Я же верила ему! Он поддерживал меня. Успокаивал. Выбивал из меня дурь на ринге и носил пироги своей мамочки…

Терпел боль, когда я вырезала на его теле имена пропавших.

Зачем? Чтобы получить оправдание тому, что помнит прежнюю реальность?

— Не Саймон, — новый голос заставил меня поднять заслезившиеся глаза.

Оливер. Он тоже был тут. Я даже огляделась, чтобы проверить, кого еще не заметила в комнатушке, примыкавшей к кабинету леди Райс.

Никого больше: я, наставница, Крейг и ректор.

— Это был не Саймон, — повторил он. — С семи утра мы вместе находились на полигоне еще с тремя преподавателями. Готовили площадку для комплексного экзамена. Этого не было в планах, окно освободилось неожиданно. Я сам посылал к Вульфу рано утром, чтобы предупредить. Тот, кто выбрал его личину, чтобы подобраться к вам, не мог этого знать. Хотя для него это вряд ли имело значение. Целью ведь было не Саймона скомпрометировать, а дать вам яд.

Не Саймон. Облегчение выплеснулось слезами.

Боже, за что? Почему не полосы даже, черные и белые, как у нормальных людей, а тонкие штрихи, распестрившие жизнь? Смех-слезы-радость-печаль…

Мне почти предложение сделали, и я почти согласилась, а тут…

— Сможете показать, где встретили того человека? — спросил ректор.

— Да.

Встала. Правое колено болело, и я не сразу вспомнила, как ударилась, стараясь удержать Эдварда. Но колено — мелочи, сама потом вылечу, как он научил.

— Милорд, — я сделала вид, что не заметила протянутой мне руки. — Что с доктором Грином? Как… — обернулась на Крейга: — Вы же сказали, что защита сработала бы, что я не взяла бы яд… А другой… Другой — да?

Полицейский и ректор переглянулись. Всхлипнула леди Пенелопа.

— Защита основывается на распознающих заклинаниях, — сказал Оливер. — Базовое плетение включает информацию о большинстве известных ядов и их компонентов, но может не сработать, если речь идет об уникальной рецептуре или веществах, которые не включены в базу из-за их редкости. Мы не всё проверили, и…

— Что там было?! — не выдержала я.

— Похоже на яд василиска. Сейчас проводят тесты.

— Яд василиска, — повторила я. — Он же не смертельный? Только если запустить укус, да? Я читала…

— Не смертельный, — тяжело выговорила Райс. — У тех тварей, что еще встречаются в природе. А тут… тут…

— Боюсь, тут использовали яд реликтового василиска, — закончил Оливер. — Настоящего василиска, обращавшего живое в камень.

— Но это… — показалось, что воздух превратился в удушливый дым. — Для него же…

Нет антидотов. Этот яд, как и взгляд мистического змея, превращал отравленного в камень. Не мгновенно, но тоже быстро. Всего за несколько часов…

— Можно его увидеть?