– Я срочно вышлю группу захвата, – сказал Шептун. – Мы вывезем ее из Турции в Яркий Свет.

Это было кодовое название Кхун-Юама, тайной тюрьмы ЦРУ на границе Таиланда и Бирмы, которую я некогда посетил. Было известно, что если кто-то исчезал в Ярком Свете, то больше уже никогда не появлялся. Странно, учитывая грандиозность событий, в которых мы участвовали, что я никак не мог избавиться от мыслей о неизлечимо больном мальчике из Турции. Какова будет его дальнейшая судьба? Скорее всего, он снова окажется в сиротском приюте: или в Турции, или в секторе Газа. Куда бы его ни отдали, вряд ли он будет там с кем-то обмениваться поклонами и при этом весело смеяться.

– Где-то ближе к рассвету я издам указ о немедленном закрытии границ, – продолжал Гросвенор. – Мы сделаем все возможное, чтобы изолировать страну: аэропорты, железнодорожные вокзалы, морские порты.

Было очевидно, что мои собеседники по-прежнему намерены отслеживать переносчиков вируса. Ладно, допустим, что они правильно определили способ распространения инфекции, но… В США ежегодно проникает более полумиллиона нелегальных иммигрантов, поэтому ясно, что любая попытка закрыть границы окажется малоэффективной. Как сказал старик-микробиолог, цитируя Стивенсона, «рано или поздно мы все окажемся на банкете, где будем вкушать плоды своих действий».

Хотя я и сомневался, что план Гросвенора и Шептуна сработает, но промолчал. У меня не было выбора: я проявил бы неучтивость, критикуя их намерения, но не предложив взамен лучшего варианта. Эти двое и так делали все возможное, чтобы поддержать страну на плаву.

– Давайте не будем говорить, что это оспа, да еще столь ужасная ее форма, – предложил Шептун. – Можно объявить, что мы имеем дело с крайне вирулентной разновидностью птичьего гриппа. Он, конечно, опасен, но не отягощен таким ужасным фоном. Ни к чему понапрасну пугать людей.

– Нет, – отозвался Гросвенор, который тоже обдумывал такую возможность. – Рано или поздно правда выйдет наружу, и как тогда быть? Мы можем надеяться только на сотрудничество населения: в трудную минуту американцы всегда оказываются на высоте. А если обман откроется, считай, что вы потеряли их доверие. Одного переносчика инфекции будет достаточно, чтобы отследить путь ее распространения. Я планирую также раздать запасы вакцины. Не знаю, поможет ли это хоть немного, но надо испробовать разные способы и воспользоваться всем, что имеется в наличии.

– Понятно, господин президент, – сказал Шептун. И обратился ко мне: – А как вы, Пилигрим? Едете домой?

– Нет, отправляюсь в сектор Газа.

Первым пришел в себя директор разведки.

– Американец, один в секторе Газа, без всякой легенды? Да арабы выстроятся в очередь с поясами, начиненными взрывчаткой, и бейсбольными битами. Вы не проживете там и дня.

– Я разговаривал с саудовцами: у них есть на этой территории люди, которые могут мне помочь.

– Но это означает лишь, что очередь будет в два раза короче.

– Аль-Нассури был там: это единственная ниточка, которая у нас есть.

– Вам не стоит понапрасну рисковать, – возразил президент. – Вы не нашли его, но это вовсе не бросает тень на вашу репутацию. Напротив, в первую нашу встречу, попросив Шептуна остаться, я сказал ему, что вы самый хладнокровный сукин сын, которого мне доводилось видеть в жизни. Тогда я еще не понимал, что вы к тому же самый лучший из всех агентов. Вы проделали просто выдающуюся работу.

– Спасибо, – просто сказал я.

– Учитывая обстоятельства, я не стану отправлять вам письменную благодарность, – сказал Гросвенор, принимая менее официальный тон. – Тем более что одна у вас уже есть.

– Да, мне лучше мячи для гольфа, вы в прошлый раз обещали, – вставил я.

Они рассмеялись, и это дало мне шанс.

– Могу я попросить вас об одолжении, господин президент?

– Говорите.

– Речь идет об одном хакере, которого мы вытащили из Ливенворта, чтобы он сделал для нас очень важную работу. Нельзя ли оставить его на свободе?

– Извините, что вы имеете в виду?

– Можно ли полностью снять с него все обвинения?

– А вы что скажете? – обратился Гросвенор к Шептуну. – Знаете этого парня?

– Да, я поддерживаю просьбу Пилигрима. Этот хакер очень нам помог. Виртуозная работа.

– Хорошо, – решил Гросвенор. – Пусть Шептун сообщит мне его имя, и я подпишу соответствующий указ.

– Спасибо, господин президент, – только и сказал я, представив, как крепко Бэттлбо обнимет свою Рэйчел, узнав эту добрую весть.

– Удачи, Пилигрим, – попрощался мой собеседник, заканчивая разговор. – Надеюсь, что мы еще увидимся с вами при более благоприятных обстоятельствах. – Голос его звучал не слишком уверенно.

Повесив трубку, я некоторое время сидел в звуконепроницаемой тишине, думая о том, что это, вероятно, последние мгновения покоя, которыми мне суждено наслаждаться. Такого теперь долго не будет. Может быть, вообще никогда.

Итак, сектор Газа.

Шептун прав: это одно из самых гиблых мест на земле. Единственный плюс: там некуда плыть, по крайней мере, там меня не ждет старая лодка с залатанными парусами.

Где-нибудь еще, может быть, она меня и поджидает, но только не в секторе Газа.

Поскольку дело происходило в Германии, грузовики прибыли точно в назначенное время, ровно в шесть утра. Моросил мелкий дождь, когда они проехали тщательно охраняемые ворота фирмы «Чирон».

Как и тысячу раз прежде, машины миновали стеклянный фронтон административного здания и направились к погрузочным платформам. Парень, работающий на складе, высокий араб, чье имя ни один из водителей толком не помнил, ждал их за рулем вильчатого автопогрузчика, чтобы заполнить машины коробками с медикаментами для отправки в Америку. Араб ничего не сказал им, этот парень вообще говорил мало, но шоферам он нравился: работал быстро и казался гораздо умнее большинства своих коллег.

Партия отправляемого товара была крупной: она включала паллеты с вакцинами, клети с антибиотиками, миллионы доз различных медикаментов, но даже в этих условиях Сарацину потребовалось не более пяти минут, чтобы поместить все это в грузовики. Сопроводительная документация была уже готова. Водители знали, что проверять его не нужно: все правильно.

Захватив бумаги, они пробежали сквозь дождь, сели в кабины и достигли автострады А5 в рекордно короткое время.

Если бы водители посмотрели в зеркала заднего вида – а никто из них этого не сделал, – они увидели бы, что Сарацин даже не сошел с вильчатого погрузчика. Он размышлял о чем-то, пока машины не скрылись из виду. Сарацин спешил еще и потому, что знал: мокрый асфальт и дорожные работы, которые постоянно велись на автостраде А5, замедлят продвижение грузовиков, но не настолько, чтобы опоздать на рейс.