кто-то из заключенных узнал меня, передал другому, тот — третьему, и так сообщение дошло до нужных ушей. Мне было важно, чтобы он это знал. Из-за любви, из-за вины, из-за чего угодно. «Я их не держу при себе, — ответила я Педро. — Я и сама справлюсь». Если восьмидесятилетние старухи не боятся, что их растопчут гигантские кони или изобьют дубинками полицейские, то как я могу бояться? Единственное отличие между нами: их пригнало к тюрьме не чувство вины, а моральный долг перед близкими.

Желая преподать мне урок, а может, надавить, Педро велел Рокко оставить меня: «Хочет рисковать своей шкурой — пожалуйста, пусть рискует. Но только не вы с Хулианом. Вы немедленно возвращайтесь». Я расслышала каждое слово, хотя Рокко очень старался прикрыть рукой трубку. «Простите, сеньора, нам нужно ехать, — извинился он. — Хорошо бы, конечно, и вы поехали с нами». Я повернулась к Хулиану. «Я с ними. Не вижу никакого смысла оставаться», — сказал он. У меня задрожали ноги. Настало время показать, из какого теста я сделана.

Они уехали, и я осталась одна. Снова пошла к воротам тюрьмы. С крыш поднималось все больше и больше дымных столбов. Вокруг было очень людно, но царила странная тишина, нарушаемая лишь редким ржанием полицейских лошадей.

Я пересекла оцепление спецназа. На этот раз почувствовала на себе похотливые взгляды. Без защиты дюжих телохранителей мне было неуютно. Но я не струсила, хотя, когда проходила между двумя спецназовцами, один ущипнул меня за задницу.

Я просто, не оборачиваясь, пошла дальше. Отчитывать его бесполезно — я только окажусь в еще более уязвимом положении.

И вдруг вдалеке я различила знакомую фигуру. Росалинда дель Росаль, знаменитая отрубательница пальцев, супруга Хряка, решительно рассекала ряды полицейских. Одета она была в традиционный костюм женщин масауа — розовую юбку и вышитую блузу. Видимо, ее слава опережала ее, поскольку полицейские при виде нее расступались. Я догнала ее: «Донья Росалинда, помните меня? Мы познакомились в зоне посещений». Она просто смела меня взглядом: «Да, ты подстилка того сивого бугая. Чего надо?» Нельзя отступать, тем более в таких обстоятельствах. «Вас очень уважают. Если вас пустят внутрь, можно мне пройти с вами?» Она несколько секунд изучала меня, с головы до ног: «Ладно, пошли. Посмотрим, что получится». Она двинулась с места и бесцеремонно ввинтилась в толпу.

Хлорид ртути смешался с водопроводной водой. Жидкая смерть потекла в краны, шланги, сифоны. Жидкая смерть забралась в стаканы, бутылки, сосуды, готовая разрушить органы пьющего. Н2О + HgCl2, идеальная комбинация, чтобы проникнуть в самое нутро врага и умертвить его. Наслаждение при мысли, как он будет корчиться и блевать, пересилило моральные колебания из-за возможной смерти других. Если Пабло Эскобар не моргнув глазом взорвал самолет с двумястами с чем-то пассажирами на борту исключительно ради того, чтобы стереть с лица земли кандидата в президенты, чего Машине переживать из-за кучки отбросов, которые и арахисовой скорлупки не стоят?

Машина перемещался из укрытия в укрытие. В каждом слушал радио и смотрел телевизор, чтобы не пропустить новости. Даже сидра прикупил в ожидании момента, когда бывшая вице-мисс Тласкала расскажет про массовые смерти в Восточной тюрьме и упомянет Хосе Куаутемока в списке погибших. Вот тогда можно будет поднять тост.

Ничегошеньки. Ни одной заметки про отравление — ни в тюрьме, ни в окрестностях. Все новости состояли из репортажей о манифестациях учителей и росте преступности на северо-востоке страны по вине «Самых-Самых Других». Передавали снимки Маседонио. Полиция сулила пятьсот штук зеленых тому, кто сообщит о его местонахождении. Маседонио, демонический властитель, упрямо опустошающий города, села, деревни. Иконоборец, вездесущий вандал. Машина начинал подумывать, что именно ему и предстоит стать естествен — ным преемником Маседонио, бравого Джеронимо от наркотрафика. Как только Маседонио уберут, он подхватит его дело.

В новостях этого не освещали, поэтому дон Отелло ничего не узнал, но в тюрьме внезапно заболели десятки заключенных. Начальство ничего не могло понять. Анализ пищи не выявил никаких микробов, которые могли бы вызвать подобные симптомы: вонючий пот, колики, желтая, как при малярии, кожа, пораженные в хлам почки, моча цвета кока-колы, нейропатия а-ля Тутанхамон, мозговые отклонения, кома и летальный исход. Ситуация усугубилась, когда целые семьи из соседних кварталов заболели тем же самым. Загадочный случай.

Массовое отравление быстренько спихнули на выбросы тяжелых металлов и промышленных отходов с ближайшей лакокрасочной фабрики. Из-за проржавевших труб вредные вещества просочились в водопроводную сеть. Чиновники поспешили наставить укоряющий перст на хозяев фабрики: «По вашей вине множество людей мучаются тяжелыми необратимыми последствиями и даже рискуют расстаться с жизнью». И так далее и тому подобное. Фабриканты не остались в долгу. И в помине не было: они никаких веществ в канализацию не спускают. Пакуют в бочки и свозят прямо на свалки опасных отходов. Власти «провели расследование» и выяснили, что это не фабрика. И все равно ее закрыли. Главное — найти не ответственных, а виноватых.

Замминистра наказал подчиненным языком не болтать: «Абсолютная конфиденциальность, господа». Нечего поднимать скандал в СМИ из-за пары дохлых зэков. Полный запрет на распространение информации. Родственникам жертв, по приказу замминистра, рассказали сказочку про фабрику-убийцу. «Ни один из этих хищников от бизнеса не уйдет от руки закона», — объявил замминистра. Фабрику остановили, — и «померла псина — конец бешенству», изящно выразился он.

Зэки тоже не рыпались. Прошел слух, что это была эпидемия эболы, начавшаяся с одного иммигранта из Нигерии. Все присели на очко. Никто и не вякнул. Заныкались по камерам и вздохнули с облегчением, когда всплыла «правда»: какие-то говнюки-лакокрасочники спустили в водопровод токсичные отходы.

Выжившие после хлорида ртути полностью, однако, не выздоровели. Наоборот, многие из них предпочли бы смерть. Здоровье их накрылось. Разного рода недомогания, потеря памяти, сокрушительные мигрени, колики, подобные ножевым ударам, парестезия. Смерть в замедленной съемке. Про это дон Отелло тоже не узнал. Ни единого словечка не просочилось в прессу, в интернет, на радио или телевидение. Вот так правительство в этой гребаной стране контролирует информацию. Машина, разочарованный отсутствием новостей, начал разрабатывать новый план мести, не ведая, что уже убил пятнадцать человек и пожизненно искалечил еще девяносто девять, и среди этих несчастных — эх, судьба, сука, судьбина — Хосе Куаутемока не было.

Он не попал в списки жертв по одной простой причине: пока остальные зэки глотали тамариндовую воду с ртутью, он